- Ой, кто-то пришёл! Подожди! Давай откроем, посмотрим, кто там и продолжим… - блеющим от страха голосом уговаривала здорового парня. Алкоголь выветрился, инстинкт самосохранения проснулся от спячки.
Ломтев тоже не был трезвым, поэтому легкомысленно согласился. И когда немного приоткрыл дверь, выскользнула в щель, подобно испуганной мыши.
Протрезвевшая и испуганная, пулей вылетела из «гнезда разврата» и убежала к себе в комнату, где закрылась на замок и тряслась ещё полчаса, размазывая слёзы и сопли.
Ну, а кого винить? По внешнему виду такая девица в полной боевой раскраске и подшофе никак не тянула на невинную вчерашнюю школьницу. Дурой не была, выводы сделала и больше ничего крепче чая перед дискотеками не пила.
Ломтев ещё пару раз ко мне подкатывал, но даже танцевать с ним не соглашалась. Пугающие воспоминания и стойкая неприязнь возвели между нами непреодолимую стену отчуждения. Парень походил кругами и отступился…
Рестораны. Освоив свою территорию, мы двинулись дальше. Следующим этапом городских развлечений стали рестораны.
В те годы попасть вечером в ресторан было сложно. Во-первых, эти рестораны можно было по пальцам пересчитать. Во-вторых, нужно было приехать днём, забронировать столик, сделать заказ на блюда и алкоголь, внести задаток. В общем, сложная схема…
Но кого останавливали такие трудности? И вот мы в знаменитых «Двинских зорях». Четверо студенток, разодетых и раскрашенных в пух и прах. Ресторан полон, играет ансамбль, живая музыка, на дверях стоят «вышибалы» и следят за порядком.
Через пару часов нам уже было так весело, что аки козы скакали на поломанном паркете. Галя Дернова попала шпилькой в щель между досками, упала и сломала ногу.
- Блин, девки, во мне что-то хрустнуло! - с дикими глазами она посмотрела на своё вывернутое копытце.
У Тани Сахаровой сестра училась в мединституте, поэтому она считалась среди нас самым близким к медицине человеком:
- В больницу надо. Давайте попрошу вызвать нам такси. Идите, одевайтесь.
Вместе с Леной Томилиной мы дотащили Гальку до гардероба, натянули пальто и шапку и сели ожидать машину. Под алкогольной анестезией Дернова ещё как-то дохромала до такси, но всю дорогу ныла и жаловалась, что у неё болит нога.
Утром мы обнаружили похмелье, Гальку с гипсом на ноге и провалы в памяти. Нужно было вернуться в больницу с паспортом, чтобы оформить нашей пострадавшей больничный. Но адреса больницы никто не помнил. Куда нас привёз таксист, в какое отделение – загадка века. Город мы ещё знали плохо, «топографический кретинизм» процветал. Пришлось спуститься на вахту и по справочнику обзванивать приёмные покои.
- Здравствуйте! Не подскажите, ночью к вам привозили студентку Галину Дернову со сломанной ногой? Не привозили? Жаль… Будем искать…
Ну, не идиотки ли?..
Вот и я о том же…
***
В институте наша троечка – Томилина, Истомина и я – продолжала держаться вместе. Трудности, они, как известно, сплачивают. Вот и нас жизнь в Наумовке спаяла в единую цепь. Казалось, что ничто не может разорвать эту дружбу.
Учились в одной группе, лекции, семинары, практикумы посещали с умом: если кто-то не мог или не хотел присутствовать, всегда можно было переписать конспект у подруги. Первая сессия открыла глаза на «внутреннюю кухню», избавила от многих иллюзий.
Диалектический материализм у нас вела очень строгая дама – Марина Егоровна Орловская. На лекциях стояла гробовая тишина. Было слышно, как переворачиваются тетрадные листы.
