Цена развода - страница 12

Надо заметить, что у меня на тот момент тоже был парень ­– дружила с одноклассником двоюродного брата Алёшей Сидоровым. Мы все трое были одного возраста. В те годы подобные отношения называли «ходят вместе». Не дружат, не встречаются, не крутят любовь, а «ходят». Потому что парочки в основном гуляли по улицам, держась за руки, грелись в подъездах и целовались где-нибудь на скамейке в парке. Вот так всё было целомудренно.

После школы Лёшка решил сначала отслужить в армии, а потом уже поступать куда-то. Поэтому в октябре благополучно проводила его на службу, пообещала ждать и писать письма. Рыжий, почти двухметровый амбал погрозил мне пальцем из окна вагона и умчался отдавать долг Родине. А я окунулась в учёбу и весёлую студенческую жизнь.

Любила ли я Сидорова? Наверное, нет. Скорее, он был мне симпатичен, да и смотрелись мы вместе неплохо. С моим ростом метр пятьдесят семь и сорока пятью килограммами веса выглядела рядом с ним Дюймовочкой. Длинные волосы до пояса, прямой, аристократический нос, серые глаза – природа не обделила внешностью, а вот с умишком и характером были проблемы. Точнее, ум-то был, разум отсутствовал. Ехидства, упрямства и вредности хватало, а если прибавить к этому энергию и шило в одном месте, то сразу становится понятно – Сидорова из армии я не дождалась…

До первой сессии учёба казалась нам, первокурсницам, чем-то необременительным и совершенно необязательным. Чего греха таить, лекции пропускали, особенно по понедельникам.

«От сессии до сессии живут студенты весело». Кто мы такие, чтобы нарушать эту заповедь? В чём же заключалось студенческое веселье?

Дискотеки. Они проходили не только в институте, но и в нашем общежитии. На них можно было приглашать гостей, но чаще гости были «незваные» и просачивались в обход тёти Маши через форточки на первом этаже.

Парни из «Вороны», из «Рыбки» (местные мореходки), из техникума связи и прочих мужских учебных заведений жаждали знакомств с будущими училками.

На дискотеке первокурсниц можно было легко отличить от немногочисленных студенток четвёртого и пятого курса по инфернальному пламени в глазах и такому же внешнему виду.

Модные молодые ведьмы собирались на шабаш часа по три. Помыть голову, высушить (напоминаю – без фена) волосы, завить на бигуди, сделать начёс. Глаза подводили карандашом так, что встреча в темноте грозила неискушённому парню-студенту как минимум заиканием. Ядовитые тени на всё веко, слой тонального крема "Балет", обеспечивающий на лице маску вселенской скорби, румяна не использовались из соображений: "Это будет уже перебор".

Повязка на голову с бантом, удушающий запах польских духов «Быть может», чёрные перчатки-сеточка, мини-юбка и «мыльницы» на ногах (прибалтийские изящные пластиковые тапочки для душа и купания) – были последним писком моды, почившей после эстетического катарсиса.

Никому из нас даже в голову не приходило, что чистота и очарование юности - самый привлекательный "макияж" и притягательный образ.

Обмен одеждой и обувью практиковался широко. Немного алкоголя для храбрости обеспечивали те же студенты спортфака. Немудрено, что к концу пятого курса половина общежития умудрялась пережениться и завести детей. Семейная общага в институте тоже имелась…

История с алкоголем однажды чуть не обернулась для меня трагедией. Мы тогда пробовали яблочное вино. Заливали напиток в себя маленькими дозами, дабы контролировать ситуацию. Но видимо мой контроль ослаб, и я оказалась в комнате студента четвёртого курса спортфака Сашки Ломтева. Как уж он умудрился после танца затащить к себе – не ведаю. От поцелуев дело пошло дальше. Парень явно был прошарен в деле соблазнения глупых первокурсниц, и спас меня потери невинности только стук соседей этого Казановы в дверь.