Беда в том, что ставили нам диамат в расписании первой парой в понедельник. А поднять себя после выходных и явиться в бодром состоянии на лекцию мог не каждый хорошо повеселившийся в «выхи» студент. Предмет мне казался простым. Зубрить ещё со школы научилась: три дня учишь, сдаёшь и благополучно забываешь всё, что запихнула себе в голову. Поэтому лекция пропускала, да.
Сессия на первом курсе показала, что иногда знаний преподавателю недостаточно. Имелось достаточно адептов «крепостного права».
По билету рассказала прилично, не «плавала», на дополнительные вопросы тоже ответила, но когда Марина Егоровна заглянула в свою «особую» тетрадь и спросила: «Милочка, а лекции-то мои вы пропускали. Чем же занимались в это время?», чёрт меня дёрнул за язык ответить: «К экзамену по диамату готовилась!» Естественно, что преподавательница вкатила мне двойку в зачётку и отправила восвояси: «Идите, ещё поготовьтесь в таком случае!»
Дерзость – она такая, порой хочется себе отрезать язык, но уже поздно…
В своём горе не была одинока. Лена Истомина завалила в первую сессию высшую математику. Так мы с ней и остались без стипендии. Спасибо родителям, денег мне присылали достаточно, и не скажу, что лишение государственной поддержки сильно сказалось на моём благополучии.
Но лекции больше не пропускала, исправно посещала все семинары, практикумы, даже записалась на факультатив по английскому языку. В общем, взялась за ум.
К слову, Лена Осипова так и не вернулась в институт после сентябрьской поездки. Забрала документы, поставила крест на своей мечте. Жаль девчонку…
На переменах частенько пересекались с нашими «колхозными друзьями». Обиды и претензии как-то растворились. Единственное, что тяготило, это ситуация с цепочкой, которую «замотал» Толик Назаров. Не в моём характере было отступать.
В один из дней мы с Томилиной сходили в деканат спортфака, взяли адрес Анатолия и в выходной поехали к нему домой. В те годы о защите личных данных никто не задумывался. Секретарь запросто продиктовала нам информацию, даже не спросив, с какой целью интересуемся.
Долго топтались перед дверью. Всё-таки страшновато было: будить в Толике монстра не хотелось. Робко нажала на звонок. Назаров предстал в заспанном виде, с голым торсом и в одних трусах. Увидев нас, распахнул глаза и почесал волосатую грудь.
Девять утра. Воскресенье. Визит явно застал его врасплох. Парень окинул нас недовольным взглядом:
- Неожиданно…
Робко проблеяла:
- Привет! Нам в деканате твой адрес дали. Я за цепочкой…
Толик буркнул:
- А… Сейчас, подождите…
Ушёл в комнату, а когда вернулся, ссыпал мне в ладонь тонкое украшение:
- Там замок порвался…
- Ничего, починю, - сунула цепочку в карман и мы с Ленкой гордо удалились.
Анатолий смотрел нам вслед и недоумевал, как мы осмелились его побеспокоить, и вообще – дуры или бессмертные? Скорее первое. Но в институте он ко мне больше не подходил.
Зато Коля Бунько и Виктор Петрович Мещагин нарезали круги вокруг моей персоны. Витя – в общежитии, а Коля – в институте. Было смешно. Всерьёз эти павлиньи танцы не воспринимала.
Об Петровича точила язык, завуалировано и тонко посылала его. Парень бесился, но упорно приглашал на дискотеках на танец и оказывал всяческие знаки внимания.
Мне же нравился Колин юмор, мы постоянно с ним подкалывали друг друга. Коля ходил в качалку, демонстрировал мне свои «банки» – накачанные бицепсы. Сравнивал размер с моей талией и клялся, что раскачает по сантиметрам больше.
