– А что если они пойдут по общежитию? Искать начнут… – шептала я, задыхаясь от этой близости.
– Это вряд ли, – так же шёпотом ответил Олег. – Просто осмотрят место происшествия, составят рапорт и передадут в дежурную часть. Ну и если кто попадётся на месте, того загребут с собой.
– Там же Миша…
– Мда, Миша… – повторил он, но я не поняла его интонации и встревоженно взглянула в его лицо.
Глаза немного привыкли к темноте, и я теперь мало-мальски различала его черты, блеск глаз, нечёткий контур губ.
Крепкое тело под тонкой тканью рубашки дышало жаром. Казалось, тронешь и обожжёшься. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне хочется обжечься. И ещё хотелось, чтобы он меня поцеловал, но Олег и не пытался, просто стоял и смотрел на меня. Буквально поедал глазами. Я устыдилась своего порывистого и нескромного желания. Никогда за собой ничего подобного не замечала. Может, это просто вино до сих пор не выветрилось? Или вот таким образом сказывается только что пережитое волнение?
Примерно через четверть часа Олег тихо сказал:
– Ну всё, уехали, по-моему. Пойдём?
10. 10
Из общежития мы вырвались около полуночи. Мишу – он уже оклемался – действительно увезли в отдел. А перед тем приезжала Скорая, тоже по его душу, но почти сразу уехала. Видимо, и правда – ничего с ним опасного.
– А зачем его забрали в отдел? – спросила я, пока мы не спеша брели к дороге. – Что там с ним будут делать?
Миша, конечно, оказался большой сволочью, но я всё равно беспокоилась и проблем с законом ему не желала. Хотя нет, не беспокоилась, просто не желала. Всё, что я чувствовала к Мише, ушло, испарилось и всё. Самой не верилось, что так бывает, но тем не менее ещё вчера я мечтала, что выйду за него замуж, а сегодня – даже видеть его не хочется.
– Показания снимут да отпустят, – безразлично ответил Олег.
– Значит, ничего страшного не будет?
– Да всё нормально будет с Мишей, не переживай.
– Да я вообще не за него переживаю, – слишком горячо и поспешно возразила я и тут же смутилась собственной горячности и поспешности.
Олег приостановился, взглянул на меня и, кажется, улыбнулся. Потом достал сотовый и вызвал такси. Коротко назвал адрес: автобусная остановка «Волжская». Для нас это был просто ориентир, куда подъехать шофёру, но на остановке ещё стояли люди, четыре одинокие фигуры. Хотя транспорт перестал ходить примерно час назад.
«Молния» – так называлось такси. Но название своё «Молния» совсем не оправдала. Мы прождали машину минут сорок, не меньше, и это при пустых дорогах.
В тонком коротком платье я здорово озябла. Олег, заметив, что я дрожу, прижал меня к себе и крепко обнял. Тепло его тела проникало в меня, разливаясь истомой и слабостью. В тот момент мне было хорошо и спокойно, а о том, что он – практически чужой, едва знакомый мне человек, даже не думалось. Да и если честно, за эти несколько часов, за один-единственный вечер он умудрился стать мне гораздо ближе, чем Миша за полтора года. Так мне казалось.
Таксист соизволил подобрать нас, когда я уже думала, что мы так простоим до утра, до первых троллейбусов. Даже те одинокие фигуры уже куда-то разбрелись, потеряв надежду.
Мы с Олегом нырнули в тёплый салон, пропахший приторным ароматизатором. Плюхнулись оба на заднее сиденье. Он вытянул руку вбок, пристроив её вдоль спинки так, будто обнимает меня за плечи.
Водитель чуть убавил звук радио, не оглядываясь, спросил:
