Не успел мужчина зайти в квартиру, как его на пороге остановила встречавшая жена, сопровождаемая одной из закадычных, блудливых подружек, бесцеремонно покрывавших ее тайные любовные интрижки, беспрестанно совершаемые супругой на стороне. «Прикрывавшей группой поддержки» оказалась ее ровесница, едва достигшая тридцатитрехлетнего возраста, выглядевшая несколько полновато и носившая имя Таня (фамилию он не знал); она была едва выше отъявленной заговорщицы, имела миловидное личико, сверх меры круглое, а сейчас виновато, но вместе с тем уверенно смотревшее серо-оливковыми глазами, выдававшими хитрую, беспринципную и отвратительную натуру; дальше обращал на себя внимание нос, являвшийся маленьким, выглядевшим словно пуговка, а в сочетании с тонкими, выдавшими вредность губами, дополнявшим основную часть ее внешнего облика. Аронов сразу понял, что так называемый очевидец, как бы он не поступил, будет свидетельствовать исключительно против него, а главное, сможет наговорить не просто такого, чего не было и в помине, но также и того, что никому не смогло бы в том числе и присниться; но и это еще не все… сверх прочего, обманутый мужчина в одинаковой мере сообразил, что сейчас на кону оказалась его собственная судьба, ведь как он себя сейчас поведет, так и будет развиваться вся его последующая жизнь, а еще, конечно же, станет зависеть то немаловажное обстоятельство – останется ли он в последующем на службе либо же нет; итак, большим усилием воли победив в себе все те негативные чувства, что просились в случившуюся секунду наружу, он, не переступая порога жилища, включил на телефоне видеокамеру и только после предупредительного, осторожного шага зашел внутрь обжи́тых им с женой помещений.
Лидия, по-видимому, не подготовилась к совсем неестественным действиям, предпринятым ее импульсивным мужем, – немного опешив, она замерла в нерешительности; очевидно, согласно ее коварного плана, она с большой долей вероятности ожидала, что разгневанный Павел устроит в отношении нее какой-нибудь несусветный, скандальный дебош, просто непередаваемый словами в ужасающем буйстве (а уж спровоцировать ударить ее пару раз по лицу – на это она была непревзойденная мастерица); сейчас же, когда видеосъемка с самого начала фиксировала ее лицо без каких-либо повреждений, тут требовался какой-то другой, более ловкий, ход, который приходилось продумывать наспех, прямо на месте. Однако, как уже известно, рыжеволосая красавица не обладала быстротой мыслительной деятельности, но, делать нечего (раз уж оказалась в эпицентре событий, и не имея при себе вероломный план «Б»), нужно было переходить к активному действию, или, попросту говоря, открытому словесному поединку.
– Значит, так, «милый», – сказала она, пытаясь отстраниться от объектива съемочной камеры, но не забывая сохранять на лице хотя и несколько опешившее, но все же нагловатое выражение, – документы на квартиру я уже забрала, как, впрочем, и некоторые сугобо личные вещи. Некоторое время я собираюсь пожить на съемной квартире, пока ты отсюда не выпишешься и не освободишь от невыносимого присутствия мою жилплощадь – понадобиться? – буду добиваться справедливости в судебном порядке – это понятно?
– Как же тебя не поймешь с твоим-то чудачеством, – саркастически усмехнулся муж, как следовало понимать, теперь уже полностью бывший, – что дальше?
