– А спасибо за что?
– Та ты ж спас нас! Псы рыжехвостые нас в полон волокли!
– А, вот в чём дело. Тогда ясно. А вы, что, из Доростола, что ли?
– З Доростолу, так.
И спасённые начали наперебой рассказывать, как жили они, что делали, и как на хутор налетели бухнадаровцы, схватили их и увезли. А девочка во все глаза смотрела на домового, прячась за спиною отца.
– Ну, шо ты на него осиишь17, як бобрец на п`лкевое знаме? – заметил испуг дочки мужчина.– То ж барабаш. У нашей хате таких под крышей цельный гурт столовался.
«Как бобр на полковое знамя, – улыбнулся сравнению Святополк. – У нас обычно говорят: как баран… А вот с «бобром» они бы потише, не приведи, водяные услышат. Попротыкают острогами к Чернобогу. Шуток они не очень «разумиют».
– И куда вы теперь? – поинтересовался князь.
– Та з вами бы, ясный рлыцарь… спокойнее, – просящим тоном проговорил мужчина и, не совсем кстати, добавил:– Как-то мы не змовили18, я – Огнен, то, – он указал на жену, – Златка, а то – доча наша – Ниточкой кличут.
– Вам бы – домой, – сказал молодой князь, – а не со мною. Я ведь в Гринуэлл. Не по пути.
– Та нет, славный пане, нам бы з вами, – повторил Огнен.– Скрозь лес хлопот велико.
– Ну, как знаете, – разведя руками, произнёс Святополк.– С нами, так с нами.
Отблагодарить своих спасителей Огнену и Златке было нечем, поэтому они предложили Святополку и Черномазику с ними отужинать. Тем, что «Жива послала».
И всё было прекрасно, лишь домовой, присевший чуть в стороне, обиженно ворчал:
– Какой я им барабаш? Нашли барабаша…
– 8 —
Небесный свет медленно угасал. По лесу лениво, как бы задумчиво, растекался сумрак, мягкими лапками нежно обнимая всё, что окрест: деревья и травы, зверей и птиц, всё, до чего мог дотянуться. Побаивался он лезть только в кидающийся искрами костёр, вокруг которого расположились люди.
Девочка спала. Златка, Огнен и Святополк дремали. Лишь домовой, сидя поодаль, всё что-то недовольно ворчал себе под нос.
– Ладно, – не выдержал князь.– Рассказывай. А то выглядишь, как клоп в постный день.
– Да, что рассказывать? – отозвался Черномазик. – Обозвали «барабашем», а я им, вроде, ничего плохого не сделал. Ещё б: суседко сказали…
– А барабаш, это кто? Я тоже не знаю, – сдержав смешок, прошептал молодой витязь.
– Это домовик такой сиволапый, что по хуторам живёт. А мы, домовые – крови благородной! Понял?
– Всё понял, не шипи, – сказал Святополк.– Не то я тебя точно, по совету Стережного, воспитывать начну. Да и разбудишь всех… А на них обижаться нечего. Они и сами не из столбовых. Откуда им знать?
– Уже молчу, – с готовностью кивнул головой Черномазик, и не сильно, наверное, обиженный, а, скорее всего, только лишь желавший услышать утешения князя.– Уговорил. Ты вот что, вельможный… Извини, шучу, я хотел сказать, хозяин… ложись-ка спать, а я постерегу. Но, уговор: не встревай завтра ни в какие свары. А? Дай хоть днём выспаться.
Святополк усмехнулся, покачал головой, потом потрепал домового по косматой макушке и лёг.
– 9 —
Но и в эту ночь Святополку поспать не удалось.
– Вставай, хозяин, вставай! – толкал его Черномазик.– Совсем худо!
– Да, что?
– Смотри.
И Святополк увидел. В двух шагах от него высилась фигура какой-то твари, которой, видимо, только костёр мешал подобраться поближе и кинуться на спящих.
– Раздувай огонь! – закричал сын Ратибора, и, выхватив из огня тлеющую палку, швырнул её в зверя. Но то оказался вовсе не зверь.
