– Карам! Это Карам! Упырь! – вопил домовой.– Стрелка! Стрелка Стережного!
Но человек и нечисть уже схватились. Витязь широкими взмахами меча гнал вурдалака прочь от проснувшихся, сжавшихся в ужасе доростольцев, а тот отмахивался жёсткими крыльями, утыканными шипами. Но назначение крыльев этим не исчерпывалось. Внезапно взлетев, нечистый изогнулся и ударил молодого князя копытом. Отбиться-то Святополк успел, но всё одно – нежданно вышло, а оттого покатился воин кубарем, а Карам бросился сверху. Клыки потянулись к горлу упавшего витязя, но здесь кто-то тонким хриплым голоском возопил: «Роц и свобода!».
Маленький мохнатый комок отделился от дерева и, отчаянно вереща, спикировал Караму на спину. Упырь встрепенулся, зарычал, но домовой не промедлил и с размаха всадил серебряную стрелку ему в загривок. Заревел нечитый, вскочил, подпрыгнул, попытался сбросить Черномазика, но тот обеими руками вцепился в стрелку и держался изо всех сил. Серебро жгло, терзало упыря. Он метался, взлетал, подскакивал, падал, снова взлетал. Наконец догадался, изловчился, выдернул стрелку и отбросил её в траву. Вместе с ней, так и не выпустив её из рук, свалился на землю и домовой. Святополк же, коротким рывком приблизившись к Караму, одним махом разрубил его надвое.
«Победа?» – мелькнуло в голове князя. Но, к сожалению, расслабиться не удалось. Потому что вся округа внезапно наполнилась шелестом и свистом. Что-то закружило вокруг, и гнетущий чёрный страх ворвался в сердце молодого ратника.
– Лови, – услышал он, и подарок Стережного, брошенный ловкой рукой домового, упал князю в ладонь.
– Я никого не вижу! – прокричал сын Ратибора.
– Сейчас.
Трёх неуловимо быстрых движений хватило маленькому отчаянному духу, чтобы очутиться на шее Святополка.
– Я, я вижу! – воскликнул он.– Берегись! Справа!
Князь пронзил воздух. Кто-то вскрикнул.
– Ты его ранил! – возликовал домовой.– Нужно добить. Видишь облако дыма – это его кровь. Нет, потом. Слева! Их два!
«Словно в схватке вслепую», – подумалось второпях. Воин сомкнул веки. Впрочем, и к этому привык. Не раз затеивал экзерцитиумы с завязанными глазами.
Влево. Вперёд. Обернулся. Выпад!
– Есть! – выкрикнул Черномазик.– Ещё один!
– Где они? – спросил молодой воин.
Домовой расцепил взмокшие от усилий пальцы, которыми он обхватывал Святополка, и медленно сполз на землю.
– Устал, – просипел он и заковылял по траве. Пройдя чуть вперёд, в темноту, домовик вгляделся во что-то невидимое.
– Вот большой, – проговорил он.– Хм… Готов! А вот у костра… надо же! И этого ты к тётке Маре19 отправил! Ну, еноты-барсуки, лихо ты их, княже!
– Стой! – вскричал тут молодой витязь.– А где упырь?
Святополк и Черномазик огляделись.
– Он же вот тут был.
– Ну, да. Около костра.
– Я же его напополам разрубил. Сам же видел. Куда он делся?
Но Черномазик уже всё понял и досадливо махнул пушистой лапкой.
– Всё, хозяин. Дивиркиз20 подполз неслышно. Ушла тварь клюворылая!
– Да как ушла? – возмутился воин.– Я ж его сам, своей рукой…
– Да ушла, тебе говорю. Сросся и сбежал, пока мы тут с «чёрными» махались.
– Сросся? – не понял князь.– Это ещё как?
– Просто. Взял и склеился. Это ж – длак21. Его пока в сердце не ткнёшь – не сдохнет.
– Тьфу ты! – сообразив, что ничего не поделаешь, сказал Святополк, а потом вздохнул и добавил:– Всё равно, я его когда-нибудь прикончу.
– Да где ж теперь искать? Сам-то, небось, уж не больно сунется.
