Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - страница 7

не означает обогащения изначального свидетельства новыми откровениями, но оно предполагает свободу от всей частной исторической проблематики и, напротив, – возможность выражения христианской Благой Вести в любой исторической ситуации… Использование Церковью философских, научных или юридических категорий – динамический процесс; цель его – преображение человека, его вход в Царство Небесное, а не пребывание в плену рационалистических или космических ограничений»[28]. То самое «догматическое развитие», вызывающее паническую оторопь в консервативно настроенном богословии повторения, о котором о. Иоанн неоднократно говорит как о бегстве от Предания, разъясняется в корректной оценке подвижного характера церковного богословия. Догматическое развитие никоим образом не означает некоего приращения богооткровенного знания, но относится к плану выражения церковной проповеди, возможностям ее восприятия и возрастания в ней.

Все эти хорошо продуманные идеи и глубоко обоснованные убеждения применяются о. Иоанном к прикладной области церковной жизни, к самому ее выражению – к богослужебной практике. Здесь сочетаются верность Преданию с историческим разнообразием форм. Здравое отношение ко второстепенному снимает всякую опасность искажения в литургической жизни и устраняет возможные конфликты и недоразумения. Единство в разнообразии – вот как можно было бы охарактеризовать историю православного богослужения, пронесенного через века. Для обеспечения требования единства наряду с признанием законности литургического творчества о. Иоанн предлагает критерий: «…изменяемость и развитие богослужения так же неизбежны, как и сама жизнь Церкви в истории… <они> есть вполне законные изменения и обогащения, которые всегда отражают подлинную церковную жизнь, связывающую нас с веком апостолов и отцов, делают эту жизнь доступной всем спасаемым в разные эпохи и в разных обстоятельствах»[29].

В завершение следовало бы попытаться очертить место, занимаемое о. Иоанном Мейендорфом в контексте православного богословия XX века. Основную типологию этого периода он предлагает сам, усматривая «широкий спектр стилей, подходов и школ»[30]: 1) традиция догматических систем, представленная прежде всего греческой школой, она демонстрирует «внутреннее единство и согласованность с богословием греческих отцов в противоположность западному конфессиональному подходу»; 2) русская «софиологическая» школа, «родоначальником которой стал В.С. Соловьев», «ее представляют… великие имена П.В. Флоренского и С.Н. Булгакова. Их целью… был синтез христианства с традицией немецкого философского идеализма» (о. Иоанн не скрывал своего трезвого и критического отношения к этому направлению, хотя испытывал самое глубокое уважение к его представителям); 3) неопатристический синтез трудов «крайне критичных по отношению к софиологии» Г.В. Флоровского, В.Н. Лосского и архим. Иустина (Поповича), «инициаторов возврата к отцам», к ним примыкает румынский богослов Думитру Станилоаэ; 4) «евхаристическое» направление, к которому принадлежат Н. Афанасьев, А. Шмеман и митр. Иоанн (Зизиулас); оно сосредоточено «на экклезиологии и экуменизме». Отец Иоанн, несомненно, принадлежит к последним двум направлениям православного богословия в XX веке. Историко-теологическая природа его творчества питается всеми богатствами святоотеческого наследия церковного Предания и получает полноценное применение в широкой церковной деятельности, разворачивающейся в богослужебной жизни, в плодотворном взаимодействии с другими христианскими традициями и в надежном свидетельстве о правде христианства в современном мире.