– Не совсем, – протянул дю Плесси-Бельер, взвешивая в уме ценность размениваемых судеб. – Это не равнозначный обмен.
– Напротив. Очень даже равнозначный. В противном случае вам придётся открыть суду имя настоящего виновника. И его преступление в глазах Королевского суда может выглядеть куда более серьёзным, чем ошибки, совершённые по младости лет безвестным мальчишкой.
– Надо же! Этим утром я сам сказал эти же слова в оправдание своего плана, – пробормотал Франсуа-Анри и вытянул обе руки в стороны, чтобы размять затёкшие плечи. – Ну что же, значит, мы с вами предельно ясно понимаем друг друга? Это мне подходит.
– Мне тоже, – кивнул Ла Рейни. – А хотите встретиться с ним?
– Я? Нет. Зачем мне? Я представлю все собранные мною улики господину обер-камергеру. Следствие ведётся от его имени. И это он ведёт расследование в качестве королевского дознавателя.
– Обвинение в суде представит граф де Сент-Эньян? – спросил Ла Рейни. – А вы намерены поставить его в известность о нашей договоренности?
– Полагаю, что чем меньше людей будут посвящены в подробности этого дела, тем будет больше шансов сохранить его в секрете. Но я предоставлю графу все исчерпывающие улики. И да, я пришлю вам их описания и точные инструкции для ответов при даче показаний в суде.
– Это потребует времени, – Ла Рейни свёл кончики пальцев вместе и обратил взгляд на камин. – Мальчишку нужно будет серьёзно вышколить – дело-то нешуточное. Дворцовые кражи или шалости – это одно и то же в глазах судей. Преступления такого рода всегда разбирают строже. И с пристальным вниманием к деталям.
– Я позабочусь об этом, – заверил его маркиз и поднялся. – Мой человек будет у вас. Не здесь, а в Шатле.
– Нет, уж лучше в том трактире внизу по этой улице. У меня там свой кабинет имеется.
– Это тот, который под вывеской «Золотое перо»? – уточнил маркиз, поправляя шляпу перед маленьким зеркалом, стоявшим на туалетном столике в углу.
– Да. Этот трактир известен среди бумагомарак из коллегии адвокатов и литературных гениев. Ко мне там относятся как к поставщику новостей, да я и не против. Лучше самому подбросить парочку сплетен этим писакам и знать, что они напишут именно то, что я им продал, чем получать разгон от начальства.
– Ах да, у вас же есть начальство! – понимающе кивнул дю Плесси-Бельер.
– Надеюсь, что когда-нибудь в один распрекрасный день мои скромные заслуги привлекут внимание того, над кем начальствует только сам господь, – многозначительно посмотрев в глаза полковника, произнёс Ла Рейни.
– Возможно. Очень даже, – ответил тот и отошёл к двери. – Ну что ж, я доволен. Утро принесло даже больше просветления в ночную сумятицу, чем я рассчитывал.
– Так я буду ждать вашего человека, маркиз!
– Непременно! А я буду ждать положительного решения судьбы нашего баловня Фортуны. Как вы думаете окрестить его, кстати? Хотелось бы знать. На будущее, так сказать.
– Есть у меня родня в провинции, – уклончиво ответил Ла Рейни. – Леон или Ноэль, не велика ли разница? Дебре или де Брис – как-то так.
– Значит, Леон шевалье де Брис, – улыбнулся маркиз. – Как-то так. Я позабочусь, чтобы в своё время это имя попало бы в списки для рекомендаций к представлению на службу… Может быть, служба у префекта Парижа… Как знать!
– Неисповедимы пути дворцовых тайн, – пророческим тоном ответил на это Ла Рейни. – Вы верхом или в карете? Могу ли я воспользоваться вашим экипажем, маркиз? Дорога к Шатле не близкая, а утренний Париж полон людей, которые слишком хорошо знают о характере моей службы.
