– Я понял ваш план, – после недолгого раздумья произнёс Ла Рейни. – Но могу ли я получить гарантии?
– Чего именно? – полковник только вскинул брови чуть выше.
– Лично я не боюсь рискнуть. Но я хочу гарантий для этого мальчишки, – сказал Ла Рейни.
– Вот как? – дю Плесси-Бельер иронично усмехнулся. – Вы уже второй, кто требует от меня подобных гарантий. Воистину, сама Фортуна благоволит этому малому.
– А кто ещё просил за него?
– Скажем так, виновник моего внимания к скромной персоне этого малыша, – расплывчато ответил маркиз и обратил ленивый взор к потолку. – Пожалуй, я соглашусь дать эти гарантии, но что конкретно вы хотите от меня?
– Ничего особенного, – Ла Рейни с такой же леностью пожал плечами. – Вы же сказали, что об этом деле вскоре забудут. Ну так и о виновнике – о том, кого будут судить по этому обвинению, – тоже могут забыть. Не так ли? Скажу как есть – он мне интересен.
– Ясно, – коротко ухмыльнулся дю Плесси-Бельер. Всё шло как нельзя лучше. Для него было большим облегчением узнать о том, что Ла Рейни решил взвалить на себя заботы о мальчике, которому предстояло сделаться козлом отпущения во имя торжества правосудия.
– Я хочу взять его под своё покровительство. У него будет новое имя, новая семья и новая биография.
– А вам это зачем? – Франсуа-Анри с интересом рассматривал полноватое лицо комиссара. Такого простаком не назвать, ведь у людей такого типа, как Ла Рейни, всегда был план, который он просчитывал на несколько ходов вперёд. И эти просчёты могли быть куда шире.
– Скажем так, парнишка приглянулся мне, – ответил Ла Рейни, разливая остатки вина по бокалам. – Смышлёный малый. Пока ещё не успел прикипеть к дружкам своего покойного брата, но уже прекрасно разбирается как в делах уличных, так и в делах дворцовых. Сент-Антуанское предместье – его родные места, он знает всё о тех бандах, уличных законах и их обычаях. А на службе во дворце он провёл почти целый год, и это немало для мальчишки. При должном воспитании из него выйдет отличный помощник.
– А не убьют ли его бывшие друзья, узнав о том, что он связался с законником, более того – с комиссаром тюрьмы Шатле? – скептично поинтересовался дю Плесси-Бельер.
– А они и не узнают об этом. Всё, что они узнают, это приговор, который будет вынесен судьёй. Кто вспомнит о нём уже через неделю? Если это не мятежный принц и не король, то Париж забудет о человеке уже через день-другой. На первых порах я отошлю мальчишку к моей родне в Нормандию. Он сможет выучиться. Успеет проявить себя на службе в провинции. Начнёт с низов и как все поднимется по служебной лестнице. Войдёт в общество как уважаемый человек. А потом я представлю его в Париже, а, возможно, что и в обществе, в качестве моего протеже, личного помощника и всеми уважаемого человека.
– Хм, звучит всё это слишком гладко. Идеально даже. Как-то неправдоподобно, – снова хмыкнул маркиз. – Не поймите меня превратно, дорогой мэтр, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. А вдруг мальчишка не захочет предать своих людей?
– Я уже поговорил с ним, – коротко ответил на эти возражения Ла Рейни, протянув руку вперёд и касаясь своим бокалом бокала в руке маркиза. – За здоровье его величества короля! Итак, ваша светлость, давайте начистоту. Вам необходимо заменить одного бедокура на другого, так? А мне необходимо найти преданного помощника, толкового и ловкого. И лучше такого, кто обязан мне. Лично. Вы ведь понимаете меня? Итак! Меняемся? Одна повинная голова на другую, не менее повинную. Разве не справедливый обмен? В глазах закона это вполне оправдано.
