Не миновало расправы и Кузнецово.
– Долго же вы собирались… – сквозь зубы процедил один мужик, потомственный плотник и гробовщик. Оказалось, его сына забили до смерти за то, что тот якобы украл мешок отрубей из амбара.
Но были и другие, как позже выяснится. Кто на бойцов «Йети» сразу смотрел волком и втайне жалел, что ордынцев выгнали. Это, как подумал Сашка, те, кого расправы миновали… может, потому, что они активно подставляли под них других. И просто любители принципа «Моя хата с краю». Им казалось, что явившийся из Заринска отряд разрушил только-только установившуюся безопасную жизнь, изгнал или убил их защитников и благодетелей.
«Жизнь только начала налаживаться, а тут вы…»
«Обещали, что пришлют три вагона с зерном».
«Говорили, что семена дадут. И овец. И коз. И бензин. И дизель-топливо…»
Пустырник на такие заявления только отмахивался и говорил, что даже бараны с овцами умнее таких сказочных дебилов. И что бензин с дизелем «сахалинцы» могли им разве что закачать грушей в задницу и поджечь для потехи. Мол, и хорошо бы, если бы закачали.
Но никаких санкций к таким болтунам применено не было. Слово «санкции» в Сашином восприятии означало какое-то туманное, но страшное наказание.
«Дальше будет хуже, – подумал Александр. – Будут и места, где нас будут сразу считать врагами».
И вполне справедливо. Кем их ещё считать, если там, за Уралом, – абсолютно чужая земля?
Пленный, которому сохранили жизнь, – хоть некоторые местные и скрипели зубами от досады за такое решение, – рассказал сибирякам всё, что знал. Он надеялся, что его оставят в Заринске на положении «холопа» (сам это слово употребил). Поведал и про радиоактивный пояс, и про города по ту сторону гор, и даже про страшное Ямантау, хотя там и не бывал.
«Ну, это мы и без вас знаем», – сказал дядя Женя и переглянулся со своим заместителем Айратом по кличке Каратист, который в этом бою лично пятерых застрелил, а одному свернул шею при зачистке домов.
На самом деле, конечно, никто этого мужика в Заринск доставлять не будет. Вместо этого его возьмут с собой в качестве проводника. Чему он, разумеется, не обрадовался. Но и альтернативы он понимал: быть зарезанным на месте или выданным на расправу тем жителям Кузнецово, которые к нему претензии имели. Да и поогорчаться ему не дали, связали и заперли получше.
* * *
Никакого торжественного вечера в честь освобождения решили не устраивать. Особенно когда узнали, что отряд идёт дальше.
«Вы, блин, не знаете, что там впереди только смерть?» – услышал Сашка, стоявший рядом, слова старосты, которые были адресованы Пустырнику.
Только смерть.
Но дядя Женя отмахнулся.
В эту ночь Младший – да и все остальные – спокойно спали в относительно уютных постелях – удобных в сравнении со спальным мешком на снегу или старой койкой в заброшенном полвека доме. Спали впрок, раз уж не могли впрок наесться – продуктовые рационы были жёстко распределены на один-два месяца грядущей дороги. Хотя пополнять запасы предполагалось и на месте. Как – это хорошо известно.
И в момент перед погружением в сон ему вдруг стало невыносимо страшно. Он понял, что в глубине души надеется, что здесь они и остановятся, устроят тот самый форпост. И не двинутся дальше. Всё-таки зима не за горами. А по погоде – не по календарю – уже месяц как зима.
Он не знал, как там настроены остальные… Вроде многие горели желанием продолжать путь и жаждой мести. Да и сам он так и не спас деда и сестру Женьку. И не отплатил этому Уполномоченному. Вампиру в чёрных очках. Но в момент этой странной слабости Сашка подумал, что это уже невозможно – вызволить их. Что дед с Женькой уже, наверно, мертвы. А мстить… ну так Кира сама просила его в последней записке этого не делать.
