– Этого не может быть. Я… Мы…
– Это была греза, – повторила она.
– А как насчет таверны? Там-то уж я определенно бодрствовал.
Они подошли к домам.
– Я не лгу, – торопливо говорила Глэдис. – Честное слово. Я тогда была в дороге, я впала в транс. Потом я спала в домике в лесу. Я не понимаю, как это произошло, но это было так.
Он настойчиво посмотрел на нее:
– Давно с тобой это происходит?
– У меня уже несколько лет бывают странные видения, но ты появился в них с зимы. – Они уже были в центре деревни, на первом этаже каждого дома шла торговля. – Впервые незадолго до того, как мы узнали, что Генрих Анжуйский прибыл в Англию и занял Малмсбери. Ты сражался там?
– Да. Ты видела меня там?
Понимая, что кругом люди, Глэдис тихо ответила:
– Я не помню. Я видела тебя только во сне. И как обычно это бывает со снами, проснувшись, я помнила только отрывочные фрагменты. Но с недавних пор я стала помнить все. – Она посмотрела ему в глаза. – Как прошлую ночь. Это драгоценный дар.
– Да, – согласился Майкл, но его глаза были полны вопросов. – Вот мы и пришли. – Он свернул к открытой двери в узком доме. – Это простое место, – снова предупредил он.
– Я жила очень простой жизнью.
Вопросительно подняв бровь, он окинул взглядом ее чудесный наряд.
– Правда, Майкл де Лаури. Я говорю только правду, как ни странно она иногда звучит.
Он взял ее руку и поцеловал.
– Ты моя нареченная, значит, должно быть так.
Ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться о притолоку, и когда он вошел, то едва не задел головой потолочные балки. На первом этаже была длинная комната с ткацким станком в дальнем углу у окна. Там работал мужчина, ему помогали двое детей, станок равномерно постукивал. Ближе к Глэдис худая женщина крошила овощи.
– Это моя нареченная, Агнес, она принесла новости. Мы не будем делать ничего дурного, – сказал Майкл.
– Уж постарайтесь. И позаботьтесь о ее безопасности. Глупо приходить в такое место, она такая молоденькая и хорошенькая.
Глэдис не могла сдержать довольной улыбки при этих словах. Майкл по узкой лестнице повел ее в ту самую комнату, которую она помнила. Она увидела те же грубые матрасы, те же разбросанные сумки и свертки, среди кожи и металла, которых она не заметила прошлой ночью.
Прошлая ночь.
Потолок был наклонный, Майкл мог стоять только в центре, поэтому Глэдис направилась прямо к его матрасу и села. Он минуту смотрел на нее, потом улыбнулся с явным восхищением:
– Моя нареченная, и такая чудесная, как я всегда думал.
– Да? – зарумянилась Глэдис.
– Ты должна это знать.
– Нет.
– Разве мужчины не говорили тебе об этом постоянно? – Он рассмеялся. – Где ты жила? В монастыре?
У Глэдис щеки просто загорелись, но она не могла солгать.
– Да.
Майкл подошел и сел рядом, но оставил пространство между ними.
– Ты монахиня?
– Я всю жизнь провела в монастыре.
– Но тогда мы не можем пожениться, – с неудовольствием сказал он.
Она схватила его за руку:
– Можем. Я послушница, и те обеты, которые я дала, не окончательны. Таковы только те, которые дают в двадцать пять лет.
– Двадцать пять, – по непонятной ей причине выдохнул он.
Глэдис задала мучивший ее вопрос:
– Ты ведь не воин-монах? Как тамплиеры?
– Почему ты так думаешь? – рассмеялся Майкл.
– Мне сказали, что ты монах.
– А-а-а… Я был какое-то время в монастыре, но тогда я был подростком.
– Ты сбежал?
– Нет, мне позволили уйти. Мой отец этого не одобрял. Это было страстное желание матери.
