– Да, – тонким голосом сказала Глэдис. – Мне просто нужно поговорить с ним.
Мужчина только головой покачал:
– У тебя еще есть время вернуться домой.
– Не думаю. – Глэдис вздохнула.
Словно подтверждая ее слова, ввалилась группа мужчин, окружавшая коренастого смеющегося человека. Заметив ее, он посерьезнел, его глаза опасно прищурились.
В тишине кто-то сказал:
– Глэдис?
Ее взгляд метнулся к высокой фигуре. Глэдис вскочила.
Майкл шагнул вперед:
– Милорд, я не знаю, почему она здесь, но…
Поднятая рука остановила его.
– Пусть сама говорит.
Генрих Анжуйский не был красавцем, но исходившие от него энергия и сила заставили ее вздрогнуть.
Глэдис упала на колени:
– Простите меня, милорд, но я должна поговорить с вами.
– Кто ты?
Глэдис хотела сказать «Глэдис из Роузуэлла», но это показалось неразумным.
– Леди Глэдис из Бакфорда, милорд.
– Бакфорд? Де Брескары? – Генрих буквально выплюнул это имя. – Сторонники Стефана. – Герцог сердито повернулся к Майклу: – Ты ее знаешь?
Подняв глаза, Глэдис увидела, что Майкл хмуро смотрит на нее. Она сообразила, что не называла ему своей фамилии.
– Она моя нареченная, милорд.
– И твоя семья согласна? – Генрих переводил взгляд с Майкла на Глэдис, потом пожал плечами: – Загадка, и прехорошенькая. Ешьте, пейте, и мы ее решим.
Он уселся в кресло, остальные мужчины заняли скамьи. Слуги спешили обслужить их. Майкл, однако, подошел к Глэдис и встал рядом с ней. Она думала, что он поддержит ее, но чувствовала раздражение, исходившее от него.
Ну почему она вынуждена делать это? Так происходит с мучениками? Они не идут навстречу своей судьбе с неодолимой решимостью, просто у них нет сил сопротивляться, когда их тащат на костер или виселицу?
Герцог запил мясо вином.
– Я разговаривал с твоим отцом меньше недели назад, де Лаури, и он ни о чем подобном не упоминал. Так что она твоя любовница. Ничего постыдного в этом нет.
Глэдис слышала, как Майкл задохнулся, но твердо ответил:
– Нет, милорд, она добродетельная девушка, которая скоро станет моей женой. Мой отец еще не знает об этом.
– Не хотел бы я быть на твоем месте, – рассмеялся герцог. – А что она здесь делает? В лагере? В моей палатке?
Глэдис действительно было нехорошо. Властность герцога ощущалась физически, как надвигающаяся гроза. Глэдис хотелось исчезнуть, раствориться, улетучиться. Она не могла понять, как окружавшие герцога мужчины выносят это, как Майкл может говорить с ним так твердо. Рот у нее пересох, сердце так колотилось, что, казалось, все это слышат, она едва дышала, но знала, что должна сказать.
– Я пришла в лагерь, милорд, чтобы найти Майкла. Я пришла в вашу палатку, потому что у меня для вас сообщение.
– Для меня? – резко спросил герцог. – От твоей семьи?
– Нет, милорд. – Глэдис сглотнула. – Могу я побыть с вами наедине?
Наступила мертвая тишина, потом Генрих Анжуйский расхохотался:
– Де Лаури, тебе следует поколотить ее!
– Нет-нет! – ужаснулась Глэдис. – Я имела в виду с вами и Майклом, милорд.
– Еще хуже! – сказал герцог, мужчины вокруг разразились хохотом.
– Глэдис, замолчи, – выдавил Майкл. – Ты делаешь из себя посмешище. – Он взял ее под руку, чтобы поднять. – Пойдем.
– Нет, – резко сказал герцог. – Я хочу знать, в чем дело. Идем.
Он поднялся и прошел за занавес, в другую часть палатки. Глэдис подняли и толкнули вслед за ним. Остальные зрители смотрели им вслед. В отгороженной части палатки стояли кровать, несколько сундуков и кресло, в которое уселся герцог.
