– Как снаряды?
– Да и судя по размерам засветки, калибр у них здоровенный! Кажется, программа решила Кешу скопировать, – поделился наблюдением Уваров.
Это было плохой новостью. Как бы бьющие на большие расстояния орудия были единственным весомым преимуществом людей. И было бы глупо мечтать о том, что пришельцы и дальше не будут использовать «бога войны». Павел отметил про себя, что уж больно долго летят диковинные снаряды, да и траектория была у них слишком дугообразной. Слишком примитивной для сверхразума.
Летели «новинки» долго, зато бахнули от души. Уваров заранее перехватил видеотрансляцию с одного из дронов, паривших недалеко от позиций людей и передал ее на МКП Павла.
Разведдрон снизился и передавал панораму стоящей в окопах техники – танков, БМП и ПВО ближнего радиуса действия. Полковник с содроганием ожидал, когда одну из боевых машин разнесет в куски мощным взрывом. Хотя пришельцы могли начинить свои снаряды чем-нибудь пострашнее взрывчатки. Пары кислоты? Волна сжигающей все дотла плазмы? Ядовитый газ?
Однако реальность превзошла все, даже самые мрачные, ожидания. Врезавшийся в землю острым носом конус превосходил в размерах болванки Кеши раза в два-три. Но взрываться, устраивая чудовищные разрушения, он не спешил.
«Осечка? С детонатором проблема?» – мелькнула надежда у Павла.
Серо-стальной, покрытый узорами из глубоких бороздок, конус ожил, закрутилось его «донышко» – массивная круглая деталь на верхнем торце. Необычное зрелище настолько поглотило внимание Павла, что он остановил и свой «Мухтар» и остальные МКП группы. Перед тем, как двигаться дальше, ему было важно выяснить, чем была опасна новая игрушка протопрограммы.
Маховик в основании конуса раскручивался все быстрее, а потом вдруг резко остановился.
– И все? – выдохнул в эфире Уваров, – и это все?!
Нутром Павел чувствовал, что нет. У них перед глазами разыгрывался лишь первый этап какой-то страшной трагедии. Внешняя оболочка конуса развалилась на четыре части, он раскрылся как бутон. Внутри проглядывалась конструкция из стержней, на которых что-то поблескивая шевелилось.
– Можно дать план покрупнее?
– Как раз подвожу дрон поближе, – ответил полковнику Уваров.
То, что скрывалось внутри конуса, решило не дожидаться пока дрон приблизится. Из раскрывшегося конуса выпорхнула серебристая туча. Она состояла из отдельных хаотически перемещающихся частиц, но вся эта масса целенаправленно поднималась все выше и выше. Чтобы потом рухнуть вниз. На технику и людей.
Павел не видел ни вспышек, ни взрывов. Ни любых других признаков разрушения.
– Уваров! Дай картинку крупнее! Ни черта не видно, что там происходит!
– Секунду, – Уваров пропал из эфира на гораздо большее время, – товарищ полковник, все ближайшие к укреплениям дроны выведены из строя! Мы не можем получить данные!
Подтверждая рапорт лейтенанта, пропала и трансляция общего плана укреплений. Павел перешел на командные частоты армейцев. Судя по крикам и воплям, те сами не понимали, что происходит. А происходило что-то очень опасное. Командование начало терять связь с машинами, экипажа пропадали из эфира бесследно.
– Лейтенант, нам срочно надо понять, что там творится!
– Работаю, Павел Борисович, пытаемся подключиться к камерам на танках. Но на командном уровне паника и неразбериха, на наши запросы не отвечают… а вот! Что-то появилось, держите!
Трансляция шла с камеры, установленной на башне одного из танков, попавших в передрягу. Объектив у нее был широкоугольный, охватывающий большой кусок пространства, но передававший детали с искажениями и эффектом «рыбьего глаза». При всем при этом башня танка бешено крутилась, делая восприятие происходившего еще более трудным. Павел видел лишь вспышки от выстрелов, неясные силуэты и тени.
