– Не обращайте внимания, – сказала Вера, заметив его состояние. – Это нормальная реакция при первом посещении. Временные потоки здесь движутся иначе, чем в остальном мире. Вы привыкнете.
Они поднялись на лифте на третий этаж и прошли по длинному коридору с рядом одинаковых дверей по обеим сторонам. Палаты? Лаборатории? Каждая дверь была оснащена электронным замком и маленьким круглым окошком, напоминающим иллюминатор. Алексей пытался заглянуть в них на ходу, но почти все были затемнены или закрыты жалюзи.
Наконец, они остановились у двери с табличкой «Г. А. Черновский, главный невролог». Вера коротко постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.
Кабинет был просторным и неожиданно уютным. Книжные полки от пола до потолка, заполненные медицинскими томами и старинными фолиантами. Массивный дубовый стол, заваленный бумагами и странными приборами. Мягкий свет настольной лампы с зеленым абажуром. И хозяин кабинета – высокий пожилой мужчина с копной седых волос, зачесанных назад, и аккуратной бородкой клинышком. Он стоял у окна, глядя в ночную темноту, и обернулся только когда дверь закрылась за ними.
– Вера Константиновна, – он кивнул женщине, а затем перевел взгляд на Алексея. – И господин Северин. Наконец-то. Я Григорий Андреевич Черновский, главный врач этого заведения и, как вы уже, наверное, догадались, член Ордена Часовщиков.
Его голос был глубоким и спокойным, с легким акцентом, который Алексей не смог определить. Европейский? Восточный? В чертах лица угадывалась смесь разных национальностей, словно его предки происходили из десятка различных стран.
– Вы лечите мою жену? – сразу перешел к делу Алексей, игнорируя протянутую руку. Он не хотел тратить время на формальности.
– Я наблюдаю за состоянием Елизаветы Андреевны последние два года, – спокойно ответил Черновский, ничуть не обидевшись на грубость. – Хотя слово «лечу» в данном случае не совсем корректно. В обычном понимании ее состояние не поддается лечению традиционными методами.
– Я хочу увидеть ее, – Алексей сделал шаг вперед. – Немедленно.
– Разумеется, – кивнул Черновский. – Но сначала мне нужно объяснить вам некоторые детали, чтобы вы были готовы к тому, что увидите.
Он указал на кресла перед своим столом. Алексей нехотя сел, испытывая нарастающее нетерпение. Два года он считал Лизу мертвой, а теперь, когда она оказалась всего в нескольких метрах от него, эти люди заставляли его слушать какие-то объяснения.
– Я понимаю ваше нетерпение, – словно прочитав его мысли, сказал Черновский. – Но поверьте, эта информация критически важна. И для вас, и для вашей жены.
Он сел за стол и открыл лежащую перед ним папку с документами. На первой странице Алексей увидел фотографию Лизы – но не ту радостную, улыбающуюся женщину, которую он помнил, а бледное лицо с закрытыми глазами, обрамленное медицинским оборудованием.
– После аварии Елизавета была доставлена в городскую больницу с множественными травмами, – начал Черновский. – Внутреннее кровотечение, перелом костей таза, компрессионный перелом позвоночника. Но самым серьезным было повреждение головного мозга – обширное кровоизлияние в теменной и височной долях. Её оперировали в течение семи часов. По всем прогнозам, она должна была умереть на операционном столе.
Алексей сжал подлокотники кресла так, что костяшки пальцев побелели. Слышать о страданиях Лизы было почти физически больно.
