В узкой комнате становилось теплее. Дождь за окном утих, превратившись в равномерный, убаюкивающий шум. Гидеон, насквозь промокший, переоделся в сухую одежду, нашёл старый чайник, жестяную банку с чаем и немного меда – припасы, оставленные когда-то для крайнего случая.
Он заварил крепкий чёрный чай с терпким запахом бергамота и добавил чуть-чуть меда, чтобы смягчить вкус. Чашка была треснутая, но целая. Он подошёл к кровати, где под одеялом лежала Ирен – всё ещё бледная, с влажными прядями волос, прилипшими к вискам.
– Пей – коротко сказал он, протягивая чашку.
Она села, обняв чашку обеими руками, сделала осторожный глоток – и сразу зажмурилась, дёрнув плечами от горячего жара. На секунду показалась совсем беззащитной.
– Спасибо! – прошептала она.
Он сел на край стола, напротив. Тишина затянулась. Она нарушила её первой:
– Почему? Почему ты пришел убить меня ночью, а не завтра на конференции?
Он не ответил, лишь удивившись её информированности о завтрашнем покушении.
– Почему ты так ненавидишь меня? Что я тебе сделала?
В её голосе было больше боли, чем обвинения. И это задело сильнее, чем крик.
– Почему вы все со мной так поступаете?.. Я… – она осеклась, пряча глаза.
Гидеон почувствовал, как внутри поднимается злость. Он встал, шагнул ближе:
– Ты думаешь, это игра? Думаешь, можно просто надеть мою рубашку, дрожать от дождя, смотреть так – и я забуду, кто ты?!
– Я не…
– Ты не ЗНАЕШЬ, да?! – голос сорвался. – А знаешь ли ты, кого ты убила?
Он увидел, как она незаметно, краешком пальцев, вытерла слезу. Не всхлипнула. Просто позволила ей исчезнуть, как будто это было что-то постыдное. И тогда его голос стал тише. Жестче.
– Зачем ты убила Граупа Ливингстона?
Она вскинула глаза, в них была искренняя непонимание:
– Кто?..
– Мой брат… – Он сделал паузу. – Ты отдала приказ Гринграссу. У меня есть доказательства. – он машинально потер край кармана, где лежал черный прямоугольник.
Что-то изменилось в её взгляде. Мягкость исчезла. Лицо стало холодным, отчуждённым, почти царственным.
Она медленно скинула с себя одеяло и встала. На ней всё ещё была его рубашка, немного расстёгнутая, скомканная, но в этот момент она выглядела как королева в боевом облачении.
– Ты идиот! – произнесла она без эмоций. – Тебя обманули. Ты был их инструментом. Всю свою ярость, всю свою боль ты направил на меня, не разбираясь.
– Так ты отрицаешь?! – голос его снова поднялся, но уже неуверенно.
– У меня не было причин убивать твоего брата. Я не отдавала приказа. Гринграсс… – она замялась. – Он действует по собственной воле, чаще, чем ты думаешь. Но тебе, конечно, проще поверить в красивую версию. В «ледяную ведьму», которую можно винить за всё.
Она хотела сказать ещё что-то, но вдруг покачнулась. Лоб покрылся испариной. Она сделала медленный шаг к Гидеону и оперлась на его плечо.
– Ирен?.. – голос Гидеона стал тревожным.
Она попыталась сделать шаг назад, но ноги подкосились. Он подхватил её в последний момент. Её тело было горячим, будто обожжённым изнутри. Лицо бледное, губы – растрескавшиеся.
– Чёрт… – Он поднёс ладонь к её лбу. – У тебя жар.
Она потеряла сознание у него на руках. А он стоял, держал её и впервые не знал, что делать: убивать, спасать, верить или, наконец, начать слушать себя.
Ночь прошла в тишине, нарушаемой лишь дождём и её тяжёлым дыханием. Гидеон не отходил от неё. Сначала метался по комнате, растапливал печь, нагревал воду, искал аптечку, которая оказалась почти пустой. Потом сел рядом, обмакнув тряпку в холодную воду и осторожно прикладывал к её лбу, вновь и вновь.
