Чем кормили гостей в тот раз, уже не помню.
Гостей, которые постепенно переросли в наших друзей, катастрофически прибавилось в 70-е, когда папа начал писать песни. Круг знакомых раньше ограничивался в основном поэтами-писателями-художниками, а теперь разросся неимоверно за счет композиторов и исполнителей. Первую песню отец написал с Александром Флярковским, Флярой, как называли его родители. А потом как-то очень быстро стал работать со всеми другими композиторами, которые в то время писали песни. В конце 60-х – начале 70-х у нас в стране случился какой-то песенный бум! И какие были песни! Я чувствую себя сейчас древней старушкой, которая вся в воспоминаниях о молодости, о том, что раньше и рысаки бежали резвее, и мужики были мужикастее, что, кстати, правда, и песни звонче и качественнее. Но это было на самом деле, и вы не можете со мной не согласиться. Вот маленький списочек песен, которые появились в то время:
Постой, паровоз
А нам все равно
Орлята учатся летать
Если б я был султан
Город детства
Черный кот
Старый клен
Сладка ягода
Ромашки спрятались
Ваше благородие…
Гляжу в озера синие
Есть только миг между прошлым и будущим
Девятый наш десантный батальон
Течет река Волга
Благодарю тебя
За того парня
Свадьба
Мой адрес Советский Союз
Мы желаем счастья вам
Увезу тебя я в тундру
Трава у дома
Исчезли солнечные дни
Надежда
Пока горит свеча
Не плачь, девчонка!
В моей душе покоя нет
Снегопад
Мои года – мое богатство
Идет солдат по городу
Прошло полвека, а их всё еще поют! Естественно, в другие десятилетия тоже рождались хиты, добротные, талантливые, но начало 70-х – настоящий песенный всплеск и по качеству, и по количеству!
А какие были союзы, творческие, я имею в виду! Назову один – Магомаев – Бабаджанян – Рождественский. Сколько раз эти безмерно талантливые гости – да разве можно было назвать их гостями – родственники! – просиживали допоздна, вернее, до утра, в нашей тесноте, сколько песен было написано, сколько сигаретного дыма выпущено из легких, сколько водки выпито и сколько лепешек съедено! И разве кому-то из нас было важно, что Магомаев – азербайджанец, а Бабаджанян – армянин? Разве кто-нибудь вообще об этом думал? Какая была разница, ведь оба они были ближайшими родительскими друзьями, а за стол, как вы понимаете, зовут не по паспорту! И что за счастье было с ними общаться! А их шикарное чувство юмора – у обоих! – раскатистый смех Муслима и уморительные всхлипы Арно! Как эти гении радовались друг другу!
Эх, как не хватает сегодня отношений такого высочайшего уровня и такой простоты этих отношений…
В это же время, в начале 70-х, у нас в доме появилась и Эдита Пьеха. Она была не как все, совершенно отдельная, немного инопланетная, но все равно быстро стала очень своей. Она была неимоверной красавицей, и я всегда ждала момента, когда она придет в нашу новоарбатскую квартирку, сядет за стол и улыбнется. Она говорила мало, с мягким акцентом, я ловила каждое ее слово, и мне казалось, что я где-то там, за границей, ведь заграница всегда так манила и попахивала жвачкой… Я сидела напротив нее за столом, слушала ее дивную тихую речь и уплывала мыслями в далекую Польшу, или ГДР, или еще куда, где было так прекрасно, с моей подростковой точки зрения. Еще мне очень нравилась ее необычная ластящаяся фамилия Пьееехааа, она еще ее произносила «Пиеха», и имя какое шикарное – Эдита! «Вот рожу дочку, назову так по-иностранному», – думала я тогда. Но родила трех сыновей, и Эдиту некуда было пристроить…
