– Вот, – сказал он, поставив на стол огромную бутыль. – И ещё.
Он с удовлетворением высыпал перед магистром десять медных монет. Кассель прищёлкнул языком.
– Ну, что ж, исполнено всё честно. Но – эх. Я надеялся, что останется больше. Скажи-ка, добрый юноша, что тут можно заказать сытного на полдарна для всей честной компании?
Краем глаза заметив Айрис, направлявшуюся к столу с подносом кружек, и слугу за ней с огромным блюдом, Ролло выдохнул.
– Вот это.
Компания шумно загалдела; Кассель глянул на Ролло с лёгким интересом.
– Касси, похоже, тебе с новым товарищем повезло, – втянув дух горячего мяса, произнёс Пебба.
– Посмотрим, – отвечал магистр. – Ежели он и дальше будет демонстрировать способности делать из грохенов дарны, а из дарнов марки…
Смуглокожий Элькин, не теряя времени, принялся весьма ловко орудовать ножом, отделяя рёбрышко от рёбрышка. В дополнение к аромату баранины дымящийся в большой деревянной чаше кретон распространял вокруг густые запахи жареного бекона с нотками имбиря и шафрана. Нож, кстати, был не местный, заметил про себя Ролло: тонкий, длинный и с искривлённым матовым лезвием – скорее кинжал, а не нож. И появился он как-то сразу меж пальцев Элькина. Ролло готов был поклясться, что ещё мгновение назад Элькин просто сидел за столом, сложив руки перед собой, и вдруг – фьють! – у него в руке непонятно откуда нож.
Восторгов не выражал только Дилейрио; он мирно спал, уронив голову на стол.
Кассель смачно рыгнул, сделав изрядный глоток. Друзья в почти молчании принялись набивать животы, только время от времени причмокивали и нахваливали.
Глава 4. Болтовня у очага под кружку пива
Ролло не отставал: по кивку Касселя он занял место на скамье рядом с ним, и вместе со всеми отдавал должное искусству повара, стараясь, однако, сдержать свой аппетит.
– У нас в универсуме слуг нет, – с набитым ртом мимоходом пояснил Кассель, – а есть…
– Компаньоны, – сказал Ролло.
– О-па! Ты и это слово знаешь. Да. Есть младшие, есть старшие, но никаких господ. Кстати, други мои… предлагаю посоревноваться в сообразительности. Так откуда наш новый друг родом, раз уж сам не знает?
– Светловолос… – тут же откликнулся сир Лотар. – Стало быть, из северных графств.
– Пф, для этого не надо быть семи пядей во лбу. А вот из Нордмонта или Бедвира – эта задачка будет уже посложнее.
– Нет. Я бы сказал, из Когара. У нордмондцев физиономии широкие и глаза серые, а в Бедвире народ с рыжиной. А этот, глянь-ка – кареглазый, лицо узкое, и волосы всё ж темнее.
– Точно, точно. Я видел герцога Бедвира, Леофрика Красного, его шевелюру в темноте можно с костром спутать…
– Ерунда. У меня сестра двоюродная рыжая, а Бедвир к ней никаким боком…
– Кареглазых в Эри полно.
– В Эри народ низкий и крепкий, а этот высок и в плечах широкий.
– Нордмонтцы тоже в кости широкие, но темноглазых там днём с огнём не сыщешь…
– Бездари вы, господа, – манерно зевнув, заявил Кассель. – Глаза, кости, низкий-высокий…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Пебба.
– А то, что за пятьсот лет народ в королевстве так перемешался, что разве что первородных можно по цвету волос определить. А этот – он из Хартворда. С первого взгляда видно.
– Это с чего бы? – хором спросили школяры.
– А с того, что всё, состоящее из материи и формы, всему благому и превосходному в себе обязано форме, поэтому благое в нем есть благое по участию в благе, ввиду того что материя участвует в форме…
