– Ах ты сука малолетняя. Эдвард! Сделай что-нибудь, или я сама проучу эту сучку!
Судя по выражению лица Генриха Нифонтовича, он уже собрался, было, объяснить Алле, кто здесь сука, но ему не дал этого сделать Эдвард Львович.
– Прошу вас, успокойтесь, – сказал он тихим и каким-то страдальческим голосом. – Неужели вы так и не поняли, какая опасность нависла над всеми нами? Неужели вы не видите темные флюиды сил Сета? Да откройте же глаза! Всмотритесь в ту черную тучу, которая повисла над нами? Или вы действительно думаете, что все дело в этих двух смертных? А если бы и так, то кто есть вы, а кто есть они? Вы – Магистры и Жрицы, и не стыдно вам так опускаться? Не стыдно столь сильно реагировать на слова слепых? Не мы ли должны подавать им пример величия? Тем более сейчас, кода Сет со своим воинством готовится нанести нам удар? А раз так, то говорю я вам, оставьте злость и ваши мелочные обиды и обратите свои души к Гору и Осирису! Да пребудет с нами Айвасс и мудрые слова учителя Кроули!
– Да пребудет с нами Айвасс, – повторили они все хором, и…
Словно в подтверждение его слов ливанул дождь. Он обрушился с небес на землю точно коршун на свою добычу. Когда мы садились за стол, в небе светилось солнце, и ничто не предвещало дождя. Но еще до того, как подали кофе, налетел мощный порыв ветра, а затем с неба обрушилась стена воды.
Ливень заставил всех замолчать. Обстановка стала торжественной, а Гроссмейстера так раздуло от собственной классности, точно он был самцом жабы в брачный период. А потом был гром. Сначала, на какое-то мгновение небо стало похоже на разбитое блюдце, а потом громыхнуло так, что во дворе испуганно завыли припаркованные машины. Гром был настолько громким, что заглушил крик испугавшейся Кати. А преподобный Магистр Юга подскочил на месте так, что вылил свой кофе на кремовые брюки Веры Павловны. Затем, словно по команде все вскочили из-за стола. Ошпаренная Вера Павловна, ругаясь, как сапожник, побежала приводить себя в порядок, а остальной жреческий состав за исключением Моисея Марковича, испуганно бормоча заклинания, двинулся в зал для ритуалов.
– Да, нелегко вам пришлось сегодня, – сочувственно сказал он, когда мы остались одни.
– Бывало и потрудней.
– Не желаете коньячку?
– Отчего ж не желаю? Желаю.
– Тогда позвольте предложить перейти в каминную. Люблю, знаете ли, пить коньяк, наблюдая за пламенем.
– Предложение принято единогласно.
– Кстати, вы знаете, что фраза «пойдем куда-нибудь посидим» вполне могла появиться на свет в древнем Риме, граждане которого любили собираться в общественных туалетах, которые, разумеется, туалеты, были не чета нашим.
– Вариация на тему «деньги не пахнут?»
– Что-то вроде того.
Каминная мне понравилась. Она была меньше других комнат, зато в ней я впервые в этом доме почувствовал себя в своей тарелке. Моисей Маркович ловко развел огонь.
– Предлагаю расположиться прямо на полу, – предложил он, подразумевая под полом толстый ковер. – Сигару?
– С удовольствием.
Мы закурили, прикурив от специально приготовленной для этого лучины.
Несколько минут мы сидели молча.
– А вы не слишком надоедливы для следователя, – заметил Моисей Маркович.
– Не хочу портить атмосферу.
– Это хорошо. Я не люблю, когда портят воздух.
– Я не это имел в виду.
– Вам видней, но все же, я ни за что не поверю, что у вас не найдется для меня какого-нибудь вопроса.
