Читать онлайн Ольга Обуховская - Чайка со сломанным крылом

В этот осенний холодный день Наталья проснулась рано, молочный туман расползался по сопкам и проникал сквозь окна, было прохладно и сыро. Разумнее было протопить печь, чтобы не выстудить квартиру, но в городе ходили упорные слухи, что скоро, когда эскадра адмирала Старка окончательно покинет Владивосток, то цены могут взлететь как на продукты, воду, так и на дрова для топки печей.

Наталья берегла дрова для растопки печки, опасаясь замерзнуть зимой вместе с детьми, старшему ее сыну было шестнадцать лет, и через три месяца она должна родить еще одного ребенка. Щемящее чувство жалости к себе охватило ее. Она вспомнила, как прекрасны и беззаботны были годы ее юности, когда она с отцом, матушкой и сестрами жила в станице Бархатной, недалеко от Екатеринодара. Старшие ее сестры Феодосия, Полина и Марфа учились в институте благородных девиц. Несколько раз она приезжала к ним на институтский бал, где звучали вальсы и мазурки, а ее сестрички, жеманные, в длинных до пола батистовых платьях с кружевами, широкополых шляпках с цветами, под руку с казаками в парадных нарядных мундирах танцевали мазурки и вальсы, громко смеялись, стараясь привлечь к себе внимание партнеров по танцу. Она со своей младшей сестрой Сашей стояла в сторонке, но ей тоже было весело, не было скованности и неловкости, и легко заговаривала с теми, кто к ней подходил. Тогда она познакомилась с кадетом Александром Орловским. Он решительно подошел к ней и весело бросил фразу: «Малышка, ты скоро вырастешь?»

– А зачем?

– Как же! Как вырастешь, я на тебе женюсь!

Александр вовсе не шутил. В четырнадцатилетней девочке-подростке уже наметилась красивая девушка. Огромные темно-зеленые глаза, обрамленные черной дугой бровей, густые черные ресницы в два ряда и длинные густые темно-русые волосы, на подбородке глубокая ямочка, но самой привлекательной в ее внешности была кожа, нежная. чистая, похоже ангельская, унаследованная от ее матушки, но, впрочем, такая же кожа досталась и ее сестрам. Ростом она была высока, характером очень живая и общительная. Голубоглазому статному кадету приглянулась юная казачка, да и девушке понравился молодой человек, но она не подала и вида, а просто смеялась ему в ответ на шутки и колкие замечания в адрес кружащихся парочек. Александр Орловский учился в Одесском Великого князя Константина Константиновича кадетском корпусе и скоро должен был завершить учебу, а в Екатеринодар он приехал к родственникам.

Спустя год семья Натальи перебралась жить в Одессу. Дядька отца был конезаводчиком, и ему понадобился надежный разворотливый человек по переправке породистых скакунов во Владивосток для Уссурийского казачьего войска пароходами из Одессы, где действовала постоянная грузопассажирская морская линия Русского Добровольного флота Одесса-Владивосток. Эта работа была предложена ее отцу Степану Алексеевичу Пышкину, он согласился, и семья Пышкиных пополнила число жителей многоликого международного порта на побережье Черного моря на юге Новороссии.

Александр и Наталья случайно встретились в Одессе, когда пришли смотреть постановку оперы известного композитора Михаила Глинки «Руслан и Людмила» в Одесском театре оперы и балета. Перед началом постановки Наташа разглядывала зрительный зал, стилизованный под архитектуру позднего французского рококо. Девушка изучала бархатный с золотым и серебряным шитьем занавес и гадала будет ли ей хорошо слышна музыка с десятого ряда. Наташе нравилась великолепная лепнина на стенах, раскрашенная под позолоту, а также бронзовые светильники с хрустальными подвесками, ее поражали необыкновенные полы из мраморной крошки, но больше всего девушку восхитила огромная ажурная бронзовая люстра, она словно парила над зрительным залом, усыпая россыпью хрустальных лучиков бархатные зрительские кресла. Народу в зале было очень много, Наталья разглядывала всех, но вот взгляд ее упал на одного человека в форме кадета, сидевшего от нее где-то на пятнадцать-двадцать рядов дальше. Наташа узнала в молодом человеке того самого кадета, с которым встретилась на балу у сестер. Когда началась постановка, то девушка поняла, что акустика в зрительном зале была изумительной, потому что на десятом ряду был слышен даже шепот актеров, но девушка слушала оперу невнимательно, ее мысли были заняты молодым человеком. После окончания постановки оперы Наташа повела отца и сестер к главному входу оперного театра, ссылаясь на то, что хочет хорошенько рассмотреть скульптурные группы у входа, символизирующие трагедию и комедию, а сама надеялась встретить там знакомого. И ее предчувствия оправдались, знакомый кадет стоял у главного входа и рассматривал колесницу Мельпомены с четырьмя укрощенными пантерами на втором этаже.

Александр и Наталья столкнулись лицом к лицу, это была судьба, она причудливым образом свела их, молодые люди стали обсуждать выразительные и певучие мелодии оперы, разнообразную красочность ее инструментовки. Мысли молодых людей оказались схожими. Наташа познакомила отца с Александром Орловским, и молодой человек попросил разрешения у него пригласить девушку на другие постановки театра, а Степан не был против, так молодые люди стали встречаться, и еще не раз посещали вместе театр. Прошло немного времени, и Александр после окончания кадетского корпуса просил руки Натальи. Ее отец Степан Пышкин дал свое согласие на брак дочери, которой минуло шестнадцать. Парень был неплохим кандидатом в мужья, хорош собой, из благородной уважаемой семьи потомственных казаков, кадетский корпус окончил с отличием, строил планы учиться дальше в Санкт-Петербурге. Со свадьбой не стали затягивать, и Наталья полюбила Александра с неуемной страстью южного человека, понесла очень быстро. Но их совместным планам на счастливое будущее не суждено было сбыться. Не успели сыграть свадьбу, которая состоялась в Одессе, как Александра Орловского вместе с другими казаками направили для решения местного конфликта в Крыму, где он и был убит по собственной неосторожности. Наталья родила своего первенца будучи вдовой. Сына она назвала Шурой в память о муже. Это было для нее мучительное и трудное время. Девушка очень сильно страдала от утраты близкого ей человека, потери своей первой любви, осунулась и похудела. Отец даже водил ее к доктору, большому знатоку подобных болезней. Она долго принимала какие-то микстуры, порошки, и уже окружающей ее семье стало казаться, что к Наталье никогда не вернется прежняя красота и радость жизни. А Степан стал подумывать над тем, чтобы сменить обстановку. Случай все расставил на свои места. Как-то из Владивостока прибыл к ним один офицер. Поговаривали, что он был знатный повар и сомелье, ростом чуть выше среднего, худощавый, на его лице бросался в глаза нос, тонкий длинный, с небольшой горбинкой, как у греков, и выдавал в нем то ли греческие, то ли еврейские корни. Но судя по фамилии Пальчинский он был поляк, хотя ни польского, ни идиша и, тем более, греческого языка не знал. Он родился в России, был служивым, православным в третьем или четвертом поколении. Таких людей на Руси, впитавших в себя корни многих христианских народов, было много.

Очень энергичный человек, талантливый, не похожий на всех. У него осталась семья во Владивостоке. В Одессе он был со старшим сыном Андреем, семнадцати лет от роду, большим знатоком породистых лошадей. С отцом Натальи у него были дела по отправке скакунов морем в Приморскую область.

Константин Иосифович Пальчинский познакомился с семьей Степана Пышкина, и был поражен красотой молодых казачек, дочерей Степана. Несмотря на красоту всех сестер замуж вышла только Наталья, да и та, не успев выйти замуж, осталась вдовой. Пальчинскому больше всего понравилась старшая Феодосия.

Все пятеро сестер были погодками, разница между ними была год-полтора. Как сумел обольстить юную деву мало знакомый ей и уже немолодой человек, никому не известно, но Феодосия потеряла свою невинность через несколько дней своего знакомства с Константином Пальчинским, а потом сутки напролет рыдала в подушку в своей комнате. Когда отец пытался выяснить, что случилось, она путалась в своих объяснениях и оправдывалась, а отцу заявила, что наложит на себя руки, если ее возлюбленный покинет ее. Само собой разумеется, что объяснение было необходимо. И Степан потребовал от человека, которого плохо знал, серьезного разговора. И был удивлен, когда услышал от гостя, как нежно он любит юную казачку, что вскоре собирается оставить военную службу, и серьезно заняться торговлей, что в условиях Владивостока, где действовало порто-франко, сулило ему большие перспективы, что у него есть во Владивостоке несколько домов, магазинов, кондитерская и ресторан. Но он был старше Феодосии на два десятка лет, что удручало Степана. А когда Константин пообещал развестись с первой женой, то это окончательно сломило волю Степана, и он укрепленный в вере, что во Владивостоке и для него откроются неплохие перспективы, решил навсегда покинуть Одессу, и отправился в путешествие за тридевять земель вместе с семьей во Владивосток. Наталье Константин поначалу не понравился, про себя она называла его Карлик Нос, да и сестру не могла понять, как она могла, образованная барышня, сблизиться с женатым человеком. Не знала тогда Наталья, что пройдет немного времени, и их судьбы Константина, сестер и ее сильно переплетутся.

К отъезду готовились спешно, однако, Константин выкроил время, и вместе с Феодосией посетил французские и немецкие магазины, и у Феодосии прибавилось платьев и украшений в личном гардеробе, а у семьи Пышкиных еще одно багажное место. Наталья завидовала Феодосии, ее возлюбленный не успел ее побаловать, да и отец был с ней всегда суров.

Путешествие во Владивосток оказалось долгим, 49 суток перехода по морю. Пароход шел под парусами, когда дул норд-нордостовый муссон, а в безветренные дни работала паровая машина, и скорость полного хода парохода была не меньше 13,5 узлов. «Кострома» делала несколько остановок в иностранных портах, чтобы пополнить запасы угля, воды и продовольствия, и пассажиры выходили на берег, и это было замечательно чувствовать, что под ногами твердая почва. Пароход делал стоянки в городах Порт-Саид, Аден и Джуди. Но особенно Наталье запомнилась остановка в порту Сингапур, который представлял из себя большой многолюдный город. Кругом множество магазинов с яркими вывесками на английском, французском языках и еще с какими-то закорючками, как ей потом объяснили, написанными китайскими иероглифами. По улицам расхаживали буржуа разных мастей, малайцы, индусы, много китайцев, но были и купцы из Европы. Ее поразило, как много было в этом городе китайских детей с раскосыми глазами, и, как они вели себя спокойно, без плача и капризов, без драк, в отличие от нашей русской задиристой детворы, тихонечко играли.

Все остальное время палуба уходила из под ног, то качка, а то и шторм с дождем и ветром, один и тот же пейзаж на горизонте, без зеленых деревьев. Волны и небо, днем в тучах или с оранжевым диском солнца, ночью в звездах. В Красном море их ждала невыносимая духота и полное безветрие, отчего работа кочегаров превращалась в сущий ад, и они теряли сознание, а пассажиры без конца обливались забортной водой, но Индийский океан встретил их попутным ветром, и они легко рассекали волны, подняв паруса. Если над палубой парохода кружили чайки с пронзительными криками и близко проплывали дельфины, то моряки говорили, что берег был недалеко. И это обстоятельство радовало Наталью, потому что она сразу поняла, что море не ее стихия, ей больше нравились степные пейзажи, особенно, когда она принимала участие в казачьей джигитовке, пришпорив коня, скакала за казаками ни в чем им не уступая, а ветер при этом свистел у нее в ушах. Правда в последние месяцы она была лишена этого, потому что Одесса была большим городом с вымощенными камнем мостовыми, большими каменными домами, и только когда она приезжала к отцу на конный двор, в предместье Одессы, где шла подготовка к переправке лошадей в Приморскую область, она отводила душу, отец разрешал ей покататься на Звездочке, любимой лошадке. Наталья была прекрасной наездницей, неплохо разбиралась в лошадях, любила их и считала, что умнее животных не бывает. Ей нравилось, когда ветер на ходу обдувал ее, а запахи степных трав и цветов словно становились острее, это было настоящее счастье ехать верхом на коне. Путешествие усугубилось тем, что Феодосию тошнило не только от качки, но и от того, что она оказалась беременной. Вокруг нее хлопотал Константин, сестры, отец. Вызывали к ней судового лекаря, но ничего не помогало, она капризничала, плакала, говорила, что будущее ее очень тревожит.