Чайльд Гарольд - страница 4

Гордяся свитком тем, с враждой открытой

Над победителем смеялся сатана.[30]

XXV.

Конвенцией он звался. Перед светом

Там собранных вождей он осрамил,

Смутил их ум (но грешен ли он в этом?)

И радость бритта в горе превратил.

Победный лавр попрали дипломаты;

Тот чудный лавр, увы! носить не нам

С тех пор, как в Лузитании богатой

Узнали мы, врагов коварством смяты,

Что победителям, не побежденным, срам.

XXVI.

При имени твоем бледнеют бритты,

О, замок Цинтры! Краскою стыда

Зарделись бы правителей ланиты,

Умей они краснеть. Пройдут года

И все ж потомство, полное презренья,

Позора не забудет тех вождей,

Что, победив, узнали пораженье…

Их ожидают в будущем глумленья

И гневный приговор суда грядущих дней.[31]

XXVII.

Так думал Чайльд, один бродя по горам;

Хоть местностью был очарован он,

Но все же об отъезде думал скором:

Так век порхать для ласточки закон.

Тяжелых дум он здесь изведал много

И пожалел, немой тоской объят,

Что долго шел греховною дорогой;

К проступкам он своим отнесся строго:

От света истины померк Гарольда взгляд.

XXVIII.

Верхом! верхом![32] – он крикнул и поспешно

Прелестной той страны покинул кров;

Но он уж не влеком мечтою грешной:

Не ищет ни любовниц, ни пиров…

Несется он таинственной дорогой,

Не ведая, где пристань обретет;

Он по свету скитаться будет много;

Не скоро в нем уляжется тревога,

Не скоро с опытом знакомство он сведет.

XXIX.

Вот Мафра, где, судьбы узнав измену,

Царица Лузитании жила;[33]

Там оргии обедням шли на смену

И дружбу знать с монахами вела.

Блудницы Вавилона светлый гений

Сумел такой воздвигнуть здесь чертог,

Что ряд ей совершенных преступлений

Забыт толпою; люди гнут колени

Пред блеском роскоши, что золотит порок.

XXX.

Гарольд вперед несется, очарован

Красой холмов, ущелий и долин…

Не горестно ль, что цепью рабства скован

Тот светлый край? Лишь сибарит один,

Поклонник ярый комфорта и лени,

Не знает, как отраден дальний путь.

Не мало нам дарит он наслаждений,

Глубоких дум и новых впечатлений;

Как свежий воздух гор живит больную грудь.

XXXI.

Уж Чайльд-Гарольд вершин не видит снежных

Высоких гор, что скрылись без следа,

В Испании среди степей безбрежных

Овец пасутся ценные стада;

Но близок враг; ему чужда пощада

И потому пастух вооружен;

В обиду своего не даст он стада;

Всем гражданам с врагом бороться надо,

Чтоб гордо властвовать не мог над ними он.

XXXII.

Что земли лузитанцев разделяет

С Испанией? Китайская ль стена?

Сиерра ли там скалы возвышает,

Иль льется Того светлая волна?

Разделены те страны не стеною,

Что их вражде могла платить бы дань,

Не быстро протекающей рекою,

Не цепью гор высоких, сходной с тою,

Что южной Галлии указывает грань.

XXXIII.

Нет, ручейком ничтожнейшим;[34] со стадом

Является пастух порою там,

Презрительным окидывая взглядом

Места, принадлежащие врагам.

Простолюдины горды как вельможи

В Испании: понятна их вражда;

Ведь с ними лузитанцы мало схожи:

Они – рабы, при этом трусы тоже;

Рабов подлее их найти не без труда.

XXXIV.

Воспетая в балладах, Гвадиана,[35]

Пугая взоры мрачною волной,

Близ этих мест течет. Два вражьих стана,

Когда-то здесь сойдясь, вступили в бой.

Здесь рыцари, чтоб счет окончить старый,

Настигли мавров. Долго бой кипел;

Удары наносились за удары;

Чалма и шлем, во время схватки ярой,

Встречалися в реке, где плыли груды тел.

XXXV.

О край, стяжавший подвигами славу!

Где знамя, что Пелаг в боях носил,[36]

Когда отец-изменник, мстя за Каву,

В союзе с мавром, готам смерть сулил?

Назад Вперед

Чайльд Гарольд - страница 4

Похожие книги