Чего почитать, если нечего почитать - страница 19

И вот – на месте знаменитых базаров, старинных особнячков, фруктовых садов, платановых аллей выросли все эти нестерпимо-однообразные многоэтажные кварталы. А также – многочисленные бронзовые памятники, о которых народ вынес вердикт: «безовкусица» и обогатил городской фольклор эпиграммами вроде: «Тебе, Ташкент, Москвой подарен огромный хрен, на ём – Гагарин»… (Следующее резкое изменение лица города произошло, как свидетельствует Рубина, уже в наше время, когда его заполнили какие-то мраморные мавзолеи и стандартные заведения для западных туристов. И когда его этнический состав заметно «обеднел» из-за прошедших волн эмиграции.)

Но несмотря на всё это, как и на феодальные замашки местной знати, и на наркоманию, и на молодёжные банды – жизнь тогда протекала, в общем-то, мирно и на удивление гармонично, – при том, что помимо коренных узбеков, бывших едва ли не в меньшинстве, а также «колониальных белых» – русских и русских евреев, там проживали евреи восточные – бухарские, горские, крымские (»«А вы какие евреи? Русские?» – «Да, а что?» – «А мы настоящие»»), а также греки, армяне, казахи, корейцы и ещё бесконечное множество наций. Национальные черты Рубина схватывает бегло, походя, – и очень выразительно: «Молочница… была украинкой. К ней однажды приехала в гости дочь с маленьким ребёнком. Еврейка бы тут же заявила, что это лучшее дитя на свете. А украинка выразилась откровенно: «Ой, Лыду, яко же воно в тэбэ дурнэ!» Стоявшие рядом узбечки тут же закачали головами и сказали, что ребёнок выправится…» Или: «Евреи о политике при детях старались не говорить («Ша, здесь ребёнок!»). А греки-политэмигранты о политике могли говорить везде и всегда… Им было хуже: дети греков понимали всё, о чём говорят родители. А еврейские бабушки и мамы для конспирации переходили на идиш…»

Особое же отличие этого разноязыкого Вавилона от других вавилонов советской империи, от «таких же бакинцев-тбилисцев-ереванцев», в следующем: «… каким русским языком они говорят, а?.. А всё потому, что город буквально кишел странными пришельцами: какими-то нищими полуживыми дворянами, белогвар дейскими китайцами, сиделыми по лагерям профессорами…»

Такими разномастными, разноплеменными персонажами той ушедшей цивилизации и их бесконечными историями – лагерными, военными, любовными, семейными, авантюрными, творческими – и переполнена книга. И все эти ташкентские обыватели, начальники, городские сумасшедшие, творческая интеллигенция, бомжи, проститутки, доморощенные диссиденты к счастью, не сгинули в потоке неумолимого времени – они останутся на вымышленных полотнах вымышленной Веры Щегловой и – в реальном романе реальной Дины Рубиной. Романе, написанном тем самым, ташкентским, настоящим без кавычек, русским языком.

Абгарян Н. Манюня. Манюня пишет фантастичЫскЫй роман. Юбилей Ба и прочие треволнения. – М., 2010; 2011; 2012.

Смоньян М. В Москву! – М., 2010.

Ганиева А. Салам тебе, Далгат! Праздничная гора. – М., 2010; 2012.

Латынина Ю. Джаханнам, или До встречи в Аду! Ниязбек. Земля войны. Не время для славы. – М., 2005; 2005; 2007; 2009.

Тема Кавказа – актуальна и неисчерпаема, какой аспект не возьми: политический, исторический, этнографический, религиозный… Русский обыватель ёжится: а ну бы его вообще, слишком много шуму и проблем, слишком непохожи они на нас, а у нас и без них не заскучаешь…