Она выскочила из палаты немало озадаченная, не зная, куда идти и что делать. Кто мог бы помочь?.. Кроме мамы некому. Ни родных, ни близких, ни знакомых. Плохо быть одиноким интровертом в огромном городе. Впрочем, совсем недавно, до больницы, ей так не казалось.
Он назвал ее чужим именем. Он путает следы. Зачем? Вдруг он втянет ее в криминал, вдруг ее жизни что-то угрожает? И мама? Она совсем беспомощна и без Маши вряд ли справится. Но ему известно о ней то, что неизвестно никому…
Раздираемая сомнениями и противоречиями, она спустилась на первый этаж, присела на банкетку. Советоваться с мамой бессмысленно, и так ясно, что она скажет. Не показываться больше на глаза странному пациенту? Но она никогда не простит себе, что, находясь в полушаге от тайны, так и не пересекла границу, так и не решилась к ней прикоснуться. Впрочем, он передумает, если узнает, что поддержки ей ждать неоткуда. Точно передумает. Но не странно ли не найти помощи в многомиллионном городе? Должен же кто-нибудь согласиться из великодушия или за деньги? Хоть кто-нибудь?..
Некстати вспомнилось, как Артем нес маму по лестнице на рентген. Нет, нельзя злоупотреблять… нельзя… или можно?
– —
Она застала его в ординаторской совершенно случайно – он не в свою смену заскочил забрать с работы кроссовки.
– Артем, вы меня помните?
Он на секунду нахмурился, затем лицо его просветлело.
– У вас мама сломала ногу.
– И вы нам помогли.
– Да. Точно.
– Помогите мне еще раз. Пожалуйста! – брякнула она и покраснела от собственной наглости.
На его лице сменилась целая гамма чувств. От легкого недовольства и нетерпения до недоумения и любопытства.
– Каким образом?
– Один человек хочет, чтобы я спрятала… что-то спрятала. И он считает, что одна я не справлюсь.
– А конкретнее?
– Он обещал все рассказать, когда я приведу вас… в смысле того, кто согласится прийти.
– Девушка… простите, не знаю вашего имени…
– Мария.
– Мэри… вы отдаете себе отчет, что ваши слова звучат по меньшей мере странно, если не сказать опасно и подозрительно? И… я все-таки не благотворительная организация. Мы едва знакомы, чего ради я стану вам помогать?
– Ситуация очень необычная… и мне некого больше просить. У меня нет… знакомых. То есть, – видя на его лице удивленно-недоверчивое выражение, поправилась она, – таких знакомых, которые согласились бы помочь. И из родственников только мама.
– Это как?!
Маша обреченно пожала плечами.
– Вот так.
– Дайте угадаю, вы никогда не попадали к психиатру? Шучу я, шучу. Не знакомы с понятием «профессиональный цинизм»? Ок, будем считать, вы слегка меня заинтересовали. Но не убедили.
В ординаторскую зашла дама лет сорока, в белом халате и в шапочке. Недовольно уставилась на беседующих, но вмешиваться не стала.
– Если мы посидим где-нибудь, я расскажу подробнее, в чем дело, – скороговоркой выпалила Маша, для убедительности ухватив Артема за рукав и не сводя с него умоляющих глаз. – Тогда, возможно, вы согласитесь.
Он хмыкнул, почесал за ухом, покосился на даму и неожиданно перешел на «ты».
– Далеко живешь?
– Четыре остановки на автобусе.
– Минут 20. Отлично, поехали. С тебя ужин, руки обещаю не распускать.
– —
Они пили чай не первый час. С бутербродами, шоколадом и, почему-то, с яблоками. Рассказ прозвучал уже дважды, вопросы множились и не находили ответов.
– Занятный сюжетец, – резюмировал, наконец, потягиваясь, Артем. – Что ж, можно попробовать. Я заступаю завтра во второй половине дня. Подъезжай к четырем, посмотрим на твоего таинственного дедка.
