Наконец, я включил телевизор, сделанный двадцать веков назад одной известной южнокорейской компанией. Поскольку до этого я жил в разных съемных квартирах, я сформировал мнение, что вообще все сохранившиеся старые телевизоры в мире сделаны этой компанией. Один из каналов специализировался на кино-нуаре, не вылезая из черно-белой цветовой гаммы и лишь периодически сменяя детективы на классические романтические комедии вроде «Пигмалиона» и «Квартиры» с Ширли Маклейн. Этот был один из тех странных каналов, на который вы натыкаетесь в конце телепрограммы со скуки. Трансляции фильмов прерывали лишь интегрированные анонсы, поэтому это был идеальный канал.
– Не пропустите через час на телеканале «Королевство Рэт Кэт»! – прозвучал шероховатый низкий голос диктора из динамика, и он стал как раз объявлять что-то в своей неповторимой манере. – Алекс Дастер отправляется в плохой район, чтобы доставить много неприятностей своим должникам, в новом эпизоде «Кровавых Отпрысков»!
– Я всю жизнь в рок-н-ролле с ангелами смерти, и ты это знаешь, сынок! – с легким чувством господства обратился к зрителю сам персонаж Дастера в окончании короткого рекламного ролика. Это был хорошо выглядящий харизматичный сукин сын в светло-коричневом плаще и черной фетровой шляпой на голове.
Я старался не пропускать серии «Кровавых Отпрысков» именно по телевизору, потому что так сохранялась аутентичность просмотра, то есть прямо как в детстве. Это был настоящий редкий драгоценный камень в неконтролируемом потоке детективных сериалов. Атмосфера преступного Лос Анджелеса, саундтрек от The Stooges и The Gun Club, грубый прокуренный голос за кадром и смерть, раздающая кому-то новый приговор, – вот рецепт бронебойного коктейля «Отпрысков».
Через час я должен был прилипнуть к экрану телевизора, но сейчас мне захотелось посмотреть, что показывают на остальных каналах. Когда они не показывают рекламу таблеток и лекарственных мазей, по телевизору любят потрепаться о политике. Все каналы забиты этими темами так или иначе. Если же вы спросите меня, что сегодня происходит в мире, у меня только один ответ: кто-то играет с огнем. Я заглушил звук и немного поигрался с Титом, чтобы услышать его злобное рычание.
Раззадорив Тита, я поспешил извиниться перед ним и подобрал гитару. Эта гитара была настолько дешевой, что мне всегда казалось, что у нее какие-то особенные дешевые струны, которых нет ни у одной другой гитары. Но правда была в том, что я забросил обучение, и для меня этот инструмент был просто игрушкой для некоторой эмоциональной разрядки.
– И вот специально для Тита Великого звучит новая песня!
Я уселся на край кровати, в то время как Тит застыл передо мной со своими обвисшими щечками на мордахе. После нескольких успешно сыгранных аккордов мне нужно было одновременно подпевать, а я этого не умел:
– Вся моя…
Я сбился и попытался снова:
– Вся моя…
Я запутался, и это вызвало улыбку у меня на лице. Теперь оставалось играть небрежно нарочно, чтобы не ударить лицом в грязь перед Титом:
– Вся жизнь моя! Моя!
Из меня вырвался ужасный отчаянный крик – то, чего я никак не ожидал. Тит, до этого внимательно следивший за моими движениями, отпрыгнул в сторону, а я затерялся в короткой яростной игре импровизаций, прежде чем смог остановиться. Остановился я только, когда понял, что достиг предела, и следующий взмах уже должен был порвать струны гитары. Я потерянно взглянул на Тита – нас разделяло отвратительное молчание, но комната до сих пор пронзительно звенела и тряслась после моего крика. От бессилия я откинулся назад и уставился в потолок. Намечтавшись вдоволь, я уже закрыл глаза.
