Женщины у него явно не было, намерения поехать на Мальорку или хотя бы на Балтийское море он тоже не выказал. Сегодня на нём была та же одежда, что и вчера, и у него была такая же гора маркиз, как и идей, в чём бы они ни заключались. Рональд Папен тарахтел по этой зловещей Рурской области и продавал эти какашечные маркизы, стучась во все двери. И он жарил колбаски. Он хотя и был дружелюбным маленьким человеком, но ничего не мог мне предложить. Я сказала себе, что такая женщина, как моя мама, не без причин отказалась от жизни с ним. Но они хотя бы произвели на свет дочь, и это указывало на то, что однажды их совместная жизнь была интересной, полной надежд и обещаний. А поскольку этот склад не предвещал ни приключений, ни надежд, ни обещаний, жизнь моего отца интересовала меня лишь в том ключе, как учёного интересует, почему муха чистит себе голову лапками. Я отставила свой какао и пустилась в разведывательный обход.
Задняя часть склада представляла собой хранилище товара Рональда Папена. Каждый комплект маркизы состоял из рулона ткани, пакета с крепёжными деталями, телескопических полозьев и ворота. Рулоны лежали на полу от стены до стены. Он сложил их штабелем, и будь я посильнее в математике, легко могла бы посчитать, сколько там хранится маркиз. Он говорил о трёх с чем-то тысячах, но это показалось мне приблизительной оценкой. Чтобы распродать весь этот запас, потребовалась бы гигантская колонна толкачей или гений продаж. Но у моего отца, кажется, не было даже крохи таланта Хейко. Я хотя и мало чего понимаю в бизнесе, но могу сообразить, что мой отец годами разъезжает по вымершим путям.
Рядом с товарным хранилищем размещалось нечто вроде мастерской. Казалось, там что-то даже мастерили, судя по множеству разных механических аппаратов. Что-то выглядело как настенные часы на колёсах. Ящик с двумя красными лампочками на крышке. И много рулонов плёнки, которую он по бокам скреплял резинками. Я предположила, что это как раз и были «идеи», которые он столь же неутомимо, сколь и безуспешно пытался продать людям, как и свои маркизы.
Снаружи у склада Папен хранил мебель. Она больше не требовалась ему внутри, и он вынес некоторые вещи наружу, где они потихоньку истлевали под брезентом. Я разглядела гарнитур мягкой мебели, широкую кровать, несколько разномастных стульев и стол, а также комод и стеллаж и даже телевизор без задней стенки.
Перед складом стоял небольшой набор предметов для кемпинга. На площадке палило солнце, и маркизы были бы здесь неплохой идеей. Я решила увеличить радиус моей разведки и побрела по производственному двору, при этом мне пришлось обходить большими крюками несколько луж, завлекающих мошкару своим теплом и коричневым цветом. Дорожка налево вела к каналу, направо – к улице. Я свернула направо и прошла мимо автомастерской, в которой кто-то приваривал крыло. Искры от сварки разлетались вокруг худого мужчины. Ему было лет пятьдесят, и он выглядел бы моложе, если бы не его седые волосы. Он был в комбинезоне и грязной майке, из-под рукавов которой виднелись бледные татуировки. Заметив меня, он опустил горелку, сдвинул на лоб сварочную маску и крикнул:
– Привет! Эй! Ты что здесь делаешь?
Это звучало скорее удивлённо, чем встревоженно. Не было никаких причин девочке разгуливать по этой производственной местности.
Я остановилась и крикнула:
