Но загрузка свершилась, и вскоре буксир с прекрасным именем «Магний» запустил на всю катушку свой дизель, чтобы оторваться от берега. Опять же естественно, что ребята наши, молодые работяги, начинающие геологи, гордые восьмиклассники, москвичи, совершенно не знали и не думали о том, как это по таким сибирским рекам водить буксиры. Что капитан даже такого скромных размеров буксира наделён всей полнотой власти в походе над всеми: над своей командой, над всеми на баржах – ну кроме лошадей. Что он самым замечательным образом знает всё об этой и ещё множестве рек бассейна. Знает все фарватеры, все перекаты, все стремнины и прижимы. Да, у него на столе в рубке лежит книга «Лоция», но точно такая же и ещё лучше находится у него в голове, в памяти многих лет работы на реках, когда он начинал матросом, затем, отучившись, стал старшим помощником капитана и вот уже пятнадцать лет сам ходит капитаном.
Меж тем караван, настоявшись у берега, с трудом набирал ход. Всё дальше и дальше уходил берег с машущими им вслед якутами, с этой длинной сценой погрузки лошадей и с их глазами, в которых читался только ужас. Которые сейчас спокойно жуют сено и не ломают свои лошадиные головы о том, что будет завтра.
А на следующий день потянуло по реке дымом. Стали слышны фразы: «Тайга горит». А в четыре часа, повернув по руслу, справа по ходу увидели и сам огонь. Горело на берегу и как будто совсем недавно загорелось. Но дым стоял такой чёрный, и его было так много, что он заполнял всю реку. Буксир напротив пожара сбавил ход и, подрабатывая двигателем, остановился, сбросил оба якоря. Спустили с буксира катер. Катер пристал к барже, и Гаев выбрал, кому плыть на тушение, а Кучуму, который тут же хотел первым спрыгнуть, объяснил, что это не его дело, назвал, как опытных, Сыроежкина, Толстокулакова и, глядя в умоляющие глаза Матвея, кивнул ему: «Давай». Матвей обрадовался, как будто в цирк пригласили, и последним спрыгнул в катер. Им передали вёдра и топоры, и катер где-то в глубине своего скромного трюма глухо взревел двигателем и пошёл к берегу. Убавив ход, уткнулся носом в песок с подветренной стороны от пожарища. Горело метров пятьдесят леса, и огонь особо не забирал вглубь тайги, а шёл по низам вдоль берега, не поднимаясь вверх по стволам. И ветра как такового не было, но разница температур гнала пламя со ствола на ствол, хотя внизу кроме прошлогодней травы и гореть-то нечему. Оценив пожар, быстро нарубили подходящих веток и стали ими загонять огонь из лесу к реке. Было жарко, но не страшно. Огонь поддавался хлёстким ударам, где можно, его затаптывали сапогами, срубили пару голых, усохших листвянок, по которым огонь пошёл к вершинам. И как-то так получилось, что хотя и взмокнув от жары, но через час справились. Походили с вёдрами по пожарищу в поисках очажков. Три нашли и залили. После вышли на берег отдышаться и покурить, обсуждая дружную работу. Матвей обратил внимание, как огонь, как будто кто-то живой, быстро перемётывается, перелетает с тростиночки на тростиночку, с куста на куст. Без всякого труда, совсем как синицы, и у огня в этом лесу есть очень важное дело. Сев в катер и отвалив от берега, пожарная команда переглянулась от удовольствия речной прохлады, ударившей им в лица. Тушивший огонь вместе со всеми Гаев весело произнёс:
