Человек. Образ и сущность 2016. Гуманитарные аспекты. Информационный универсум и самосознание современного человека - страница 21

действительной своей, аутентичной человеческой природы, чтобы начал понимать, что эти его возможности недоступны любой сколь угодно умной машине, и потому заменить его, человека, практически нельзя. Потому что он – живой человек, способный к многоуровневому поступательному, осознаваемому и самопрограммируемому развитию, он обладает человеческой свободой, т.е. способен к нейтрализации принуждений природы и общества, к человеческому сопротивлению тупой инерции, инволюции в себе, варварству в обществе, что он может (и должен) работать против деградации, изживать в себе негатив и тенденции к нравственному, интеллектуальному, духовному распаду. Потому он порой смутно ощущает в себе присутствие как будто другого, высшего, героического или просто иного, неведомого начала, понимая, что «человеку человек есть звук миров» и т.п. Человек действительно в особых состояниях, в моменты вдохновения ощущает в себе присутствие целой неизведанной вселенной, в эти минуты он пишет бессмертные стихи, открывает законы, которые в своей полноте оказываются поняты лишь через столетия, сочиняет поистине божественную музыку… И это часто становится причиной его стремления к новому, дает импульс к особой его деятельности по поиску, открытию и выращиванию в себе сверхчеловека – полноценного в своей человеческой природе и ее проявлениях, способного к преодолению уже достигнутого и достижению новых горизонтов истинно человеческого бытия.

В наше время общим местом стала констатация того факта, что сама повседневность современного массового общества, в изобилии породив массовых людей, произвела новую качественную разновидность населения, когда человек рассматривается и даже становится не более чем опредмеченной «функцией» действия соответствующих общественных структур. Этот обычный, массовый, среднестатистический человек (называемый «маленьким» человеком – описываемый как «серенький», «в сером», «на сером фоне…», обезличенный, с «непроросшим» лицом и вообще «духless» (Минаев, 2008)), возникший в качестве «издержек» демократизации жизни, демократизма массовой культуры, нередко приводящей к снижению культурных критериев, оказался, в свою очередь, весьма удобной для манипуляций фигурой в современной большой игре глобализационных элит, и потому этот человек массы, без лица и инициативы, без духа и без устремлений, внушаемый и управляемый, все более «набирает вес» (возрастая количественно) и все чаще используется этими новыми элитами – как своего рода функциональный ресурс – в своих целях.

Следует напомнить, что традиционная русская культура всегда была полна сочувствия к маленькому человеку, однако сама по себе она отнюдь не была собственно массовой культурой со всеми характерными особенностями современного ее варианта, т.е. «масскультом», а кроме того маленький человек как герой этой большой литературы часто на самом деле оказывался человеком далеко не серым и обычным. Но подобное положение изменилось с массовизацией и общества, и его культуры, с существенным изменением самой психологии массовости, с дрейфом массы к победительному мещанству. Современный массовый человек доволен тем, что он «как все»… Массовое общество как бы зафиксировало положение, когда «человек будущий» и «человек потребный» разошлись между собой в значении, в оценке, в «пути следования» и «назначении». Однако масскульт не только выполняет некую охранительно-утешительную функцию, позволяющую маленькому человеку относительно комфортно жить и быть довольным собой, но и сужает его человеческий мир, лишает человека духовного измерения в восприятии жизни и аутентичных ориентиров в понимании своей человеческой сущности. Так, А.А. Зиновьев писал, что массовая культура всеми своими средствами создает впечатление, «будто “маленькие” люди ведут интересную и социально насыщенную жизнь. В реальности же их жизнь есть мещанская скука и столь же унылая работа по обеспечению этой скуки» (Зиновьев, 2000, с. 589). Главная беда в том, что массовый человек часто остается только потребителем и бывает творчески бесплоден, что закрепляет эту его общую нетворческую бездумную позицию и делает