– Антон, «гордый орёл», Челяберкет, – прошептала она.
Антон, нежно взяв ее руку, поднес к губам. Его горячее дыхание прокатилось по всему ее телу. Амалия не убрала руку, а ласково, пальчиками, погладила его щёки, вспотевший лоб.
Она любила Антона какой-то другой любовью. С самого детства он защищал ее.
Глядя на фотографию отца Амалии, висевшую на ковре, Антон сказал:
– Теперь я понимаю – твой отец был герой. Георгиевский крест зазря не давали. А где твоя мать? Не вижу.
– Она еще зимой умерла. Мы с братиком одни остались.
– Значит, тогда, весной, вы уже были сиротами. Прости, не знал, а то не бросил бы вас, – сказал он устало.
– Ты помолчи, Антон, у тебя жар. Постарайся заснуть.
– Мне страшно… – шевелил он губами, уходя в забытье. – Ты прости, тогда отец Хасана предложил мне выбор… – бормотал он, не отпуская ладонь Амалии.
…За окном послышался топот копыт. Амалия с Фаизом кинулись к окну и тут же отпрянули – во дворе казаки во главе с Хасаном.
Антон уже сидел на кушетке с наганом в руке.
– Полезай в погреб! – сказала Амалия. – Там лаз с выходом из подвала. Будет опасно – уйдешь огородами в лес.
С улицы доносились голоса казаков.
– Надобно коней напоить! – кричали они, врываясь во дворы и стуча в окна. – Эй, хозяева, ведра давай!
Амалия вышла на улицу, наполненную людьми в военной форме. Лица их были хмуры, они не обращали на нее внимания, сосредоточенно приводили в порядок свою амуницию, поили коней.
– Много наших полегло вчера, – говорили казаки, – один из них засел у железной дороги, возле главной стрелки, с пулеметом. Вот он и покрошил казачков наших, прикрывая пути отхода красных.
– Амалия! – вдруг услышала она знакомый голос. Это был Хасан. Подбежав, он приобнял её.
– Что случилось в городе? – спросила она.
– Ничего хорошего, – ответил он, – красные ушли из города. Задача штаба белых и казачества состояла в том, чтобы заманить их снова в город, а потом окружить и разгромить. Помешал нашей задумке Антон со своими верными хлопцами. Засели на путях с пулеметом, прикрывая отход своих. Почти все его хлопцы погибли. Антон ушел, но, кажись, он ранен – далеко не уйдет. Ну ничего, я его лично поймаю и приведу к бате. Отец получил чин казачьего сотника, и мне предлагали стать казаком, да я отказался. Хочу доказать звание в бою своей отвагой и преданностью делу белого движения.
Помолчав, Хасан добавил:
– Отчаянные были хлопчики, я их и раньше знал, по двору. Отец был поражен их смелостью. Они могли бы уйти, покинуть пост. Но Антон и его товарищи бились насмерть, выполнив свой воинский долг до конца. Мне бы таких, сказал батя, в сотню. Какая идея движет ими, чтобы вот так вот погибнуть молодыми? Знаешь, подруга моя, я поймал себя на том, что Антон опять победил меня.
– Надо все дома обыскать! – горланил хорунжий. – Можа, залёг здеся, раны зализывает, волчара… Найдёте – всех, кто укрывал, повесить. Чтобы другим не повадно было!
– Я только одно понять не могу, – продолжал Хасан, – его идея социализма – это же утопия. Уйдут от эксплуатации капиталистов, придут к диктатуре пролетариата…
– Держи! – вдруг истошно заорали казаки. – Вот он, чертяка, через огороды в лес уходит!
– Хромат, далеко не убежит!
– Кто? – окликнул их Хасан.
– Да тот красноармеец, за которым ты всю ночь гонялся. Похоже, у кого-то перелёг здеся…
– Вона, держи! – срывая своих коней с места, казаки пронеслись вдоль улицы, сворачивая в ближайший переулок.
