Чем чёрт не шутит. Том 2 - страница 50

Очутившись в воде, Ильич больше не сомневался в реальности открытой им земли, а усиленно плыл к ней, для обретения твёрдой почвы под ногами, и связывая с ней, а не с «ветреной» бригантиной надежду на спасение. Чтобы легче было плыть, он разделся в воде до плавок, а в плавки засунул парабеллум.

«Новый остров, а возможно, чем чёрт не шутит, и новый материк?! Но что бы там ни было, а ты – земля-матушка! И пусть родная матушка моя покоится на Волковом (Волковском) кладбище, а меня – „матёрого человечища“, сюда занёс „Морской волк“, но я надеюсь, что ты не окажешься для меня кладбищенской землёй, и не зарою в этой земле я свой талант и гениальность! Стань моей точкой опоры, с которой я подниму свою жизнь к новым вершинам, а всё мироздание переверну на свою сторону! Стань моим „Араратом спасения“!!!» – подбадривал он надеждой, как допингом, выбивающийся из сил организм. Неожиданно, он увидел два, гигантских размеров, белых тела, его настигающих. Две белые акулы принялись делать вокруг него плавные круги. Ильич похолодел от ужаса настолько, что ему показалось, будто он плывёт в Северном Ледовитом океане, но спасительного льда не было. Не под рукой, так под причиндалом у него был не полностью разряженный парабеллум, но нужен он ему сейчас был как собаке пятая нога, впрочем, и плыл Ильич по-собачьи, но страстно не желал себе ни собачьей, ни иной смерти в акульей пасти.

«Проклятые кархародоны, вы опаснее беляков и даже кабанов!! Нет, не в бой вступать надо с вами, а заключить мир, похлеще „Брестского мира“, даже если ради спасения своей головы, придётся пожертвовать своей ногой и рукой!! Пусть не Орфей я, но и я голоса своего не пожалею для услаждения вас!» – лихорадочно, решил Ильич, и попытался спеть нечто умиротворяющее-любовное:

пропел он первое, что пришло на ум! Но осёкся, ибо видно было, что песнь или не затронула ни одного акульего сердца, как она, возможно, затронула бы Акулинье сердце, или затронула, но не так, как хотелось бы Ильичу, а праведным гневом. Акульи круги быстро сжимались вокруг него, и ему показалось, что они уменьшаются столь же быстро, как затягивается петля виселицы на шее лишившегося опоры бедолаги. От такого испуга, тело Ильича начало ужасно дрожать, оно вибрировало с инфразвуковой частотой, которая вызывает ужас у окружающих и бывает для них губительной. Сам Ильич, к счастью для него, от такой вибрации пострадал не смертельно, зато таким непроизвольным образом передал и вызвал ужас у акул. Их незавершённый круг был для Ильича спасительным, ибо он завершился спасительным «бегством» акул, подальше отсюда – в глубины океана. Такое развитие событий Ильича очень обрадовало, настолько, что он разразился задорным, восстанавливающим ему здоровье и продлевающим жизнь смехом, переходящим в гомерический хохот!

– Вот оно – очередное подтверждение того, что я, видимо, по зороастрийскому гороскопу, разумный дельфин, способный обвести и провести глупых рыбин, будь они хоть белогвардейцами, хоть белыми акулами, хоть акулами империализма, или прочей крупной и мелкой рыбёшкой, даже такой как «мудрый пескарь» Салтыкова-Щедрина!! Теперь посмотрим, для каких «баранов» стану я здесь «золотым тельцом», но, не в пример двум генералам Салтыкова-Щедрина, на всё великое способный!!» – словесно отреагировал он, подплывая к влекущему берегу. Выбравшись на достигнутый берег, Ильич перевёл дух, и чуть было не упал духом. Недалеко от побережья начинался густой тропический лес, и робко предвкушая таящиеся в нём опасности и неприятные сюрпризы, Ильич досадливо выругался: – Воистину, сколько волка ни корми, а он всё равно в лес смотрит! Вот даже этот «Морской волк» и тот меня в лесные дебри завёл! А может быть, мне повезёт не на печальные вздохи: «не было печали, черти накачали», а на возгласы: «не было бы счастья, да несчастье помогло!» – успокоил он себя, с восхищением рассматривая разросшийся баньян и огромный фикус с досковидными змееобразными корнями, способный устоять и перед мерзопакостным вепрем!