– Экватор – это воображаемая линия, которая делит Землю на Южное и Северное полушарие.
– А мы в каком полушарии живём? – подхватила я, проталкиваясь на несколько шагов вперёд.
– Северном, – машинально ответил Тима. – Я хочу к папе, и я ничего не вижу, и пить я тоже хочу…
– Насчёт папы не знаю, если он на экваторе, – услышала я знакомый до ледяных мурашек голос. – А с попить и увидеть проблем нет.
С этими словами Тиму ловко подхватили, водрузили на широкие мужские плечи. Меня оберегающе обняла огромная рука, покрытая тёмными волосками, с массивными часами на запястье.
– Эльбрус! – весело взвизгнул Тима, обхватив голову мужчины, который крепко держал его.
– Привет, Тимур, – спокойно ответил Эльбрус, заставляя меня в ужасе застыть. – Открой воду и дай сыну, – он посмотрел на меня, показывая взглядом на небольшую сумку через плечо с указанием недемократического бренда на ремне-стропе.
Как под гипнозом открыла молнию, нырнула пальцами в кожаное нутро, выудила маленькую баночку кока-колы. Протянула Тиму, открыв. Вообще-то, я должна была отказаться. От помощи. От воды. От всего. Но не отказалась, словно Эльбрус парализовал мою волю. Он и парализовал. Рядом с ним я становилась безвольной куклой, глупой, верящей в сказки о вечной любви, верности, долго, счастливо и в один день.
Тима выхватил баночку с напитком, устроился на плечах, как на удобном кресле, уставился на корабли и начал вываливать информацию о военной мощи, водоизмещении, вооружении каждого проходящего судна. Нашёл благодарного слушателя, коим я, по мнению сына, не являлась.
Через час народ стал разбредаться, кто-то по домам, а кто-то праздновать. Толпа постепенно развеялась, где-то толпились довольные встречей сослуживцы, танцующие под «Тихий океан» Дениса Майданова или голосящие не в лад, невпопад «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг».
Патрули полиции проходили мимо отдыхающих, из машин ГИБДД вежливо напоминали, что в скором времени автомобильное движение будет запущено, просили праздношатающихся и беспечных граждан вернуться на тротуары и набережные. Иногда служебные автомобили останавливались у кучкующихся машин с флагами, рядом с которыми веселились люди, но не чтобы сделать замечание или того хуже, выписать протокол, а прикрыть от набирающего привычную скорость потока.
Добродушная обстановка, радостная. Я постепенно забывала о своей нелюбви к Военно-Морскому флоту, вспоминала, что выросла в городе морской славы, и День ВМФ для меня, как второй Новый Год.
– Почему не пускают на корабли? – требовательно спросил Тима, когда Эльбрус поставил его на ноги. – У нас всегда пускали, – произнёс с заметной обидой.
– Корабли военные, сынок, а здесь очень много людей, вдруг кто-нибудь из них шпион, – привела я понятную для сынишки версию. – У нас город военный, шпионов нет, а здесь… – махнула я рукой.
– Я не шпион, я – сын моряка! Это и мой праздник! – привёл железный аргумент Тима.
– Но ведь на корабле об этом не знают, правильно? – мягко возразила я.
– Тогда зачем мы тут живём? Поехали папу ждать домой.
– Пока не можем, позже, – ответила я на требование сына, ощущая, как светло-карий взгляд буквально прожигает меня.
Точно такой же взгляд, как у Тимы, когда он в чём-то заинтересован, насторожен или собирается добиться своего любой ценой.
– У меня идея, – выдал Эльбрус. – Конечно, не военный эсминец, но тоже штука занимательная, – подмигнул он Тиму, бросив на меня короткий взгляд, будто моё мнение не очень-то учитывается.
