Я пришёл к улочкам Дзержинского района и в голове закрутилась метель воспоминаний. Я вспомнил, как гулял здесь после линейки.
Я не был близок с одноклассниками, в доверие мне смог войти только Фима (кстати, он сдержал обещание, позвонил и сказал, что вечером они с начальником ждут меня), но одиночкой я не был; я тусил с ребятами из другой школы, а от того на прогулки они часто приводили людей со школы, которых я никогда не видел, и тем самым круг моих знакомых постоянно расширялся. Тот день не стал исключением и на встречу в парк Ленина кенты мои привели левого пацанёнка. У памятника Ленина меня ждала группа из ребят, чьи костюмы говорили, что они учатся в престижной школе, а лица же рассказывали, что они оказались там случайно. Герман, шустрый паренёк со светлыми волосами, был футболистом и никогда не расставался со своими красными бутсами; в любое время в любом месте он мог найти мяч и возможность поиграть. Он был немцем и носил своеобразную фамилию Фраер. В одних кругах она приносила ему авторитет, в других же создавала серьёзные проблемы (попробуй доказать, что это настоящая фамилия, и ты не позволяешь себе многого, называя себя так). С ним часто таскался Тоха, Тохтарбай; хороший пацан, ничего не скажешь, но и самый обычный, потому о нём не только плохого, но и вообще ничего не скажешь. С ними же был и Рафаэль. Раф. Рафи. Рафу я готов был доверить свою жизнь. Невысокий черноволосый парень своими уличными повадками губил собственное природное обаяние. Он мог иметь большой успех и у девчонок, и у парней, если бы мог себя правильно подавать, но девчонки видели в нём уличного пацана, с которым и общаться было несерьёзно, также на него смотрели и парни, и хоть он был частым гостем на вечеринках, он не входил в доверие людей: с ним не пытались строить бизнес, его не звали на решение проблем, хотя, думаю, Раф был единственным человеком, способным решить все проблемы. Он же и представил мне Лёву, худого, забитого мальчишку, боявшегося смотреть людям в глаза.
– Походу это моё призвание – подбирать лохов и делать из них людей. – с кривой улыбкой сказал Раф. Он даже не пытался говорить тише, и я боялся, что Лёва мог услышать. Но потом я посмотрел на его вечно-грустные собачьи глаза и понял, что ему похоже всё равно, как его называют.
– А кого ты ещё подбирал? – с подозрением спросил я.
– Тебя. – сказал он и сразу же загоготал.
Я прописал ему в плечо. Он сел на корты и указал на себя руками.
– Ну как костюмчик?
– Ты прям ёбанный гангстер. – сказал я.
– Есественно бля! – букву «т» он проглотил.
– Пойдёмте уже хавать. – вмешался Герман, не дав Рафу ещё возможности уделить внимания собственной персоне.»
Мы спорили о том, какое заведение выбрать и сошлись на «Счастливой креветке», заведении, торгующем фаст-фудом. Оно пряталось на четвёртом этаже маленького здания, зажатого огромными торговыми центрами, и из его панорамных окон открывался прекрасный вид на пересеченье пешеходных дорожек центральной улицы и заведений с яркими неоновыми вывесками. И пусть сейчас днём они не горели, но вид оставался потрясным.
Мы заказали еду и сели за столик у окна. Раф указал руками на пейзаж.
– Вы только посмотрите, какой прекрасный вид! – а затем указал на меня. – Какой прекрасный Витт!
Мы посмеялись.
– Ну рассказывай что-нибудь, Дав. – пристал он ко мне.
– Я тебе радио что ли постоянно пиздеть? Почему я должен вечно что-то говорить, если молчание – золото?
