Понтианаки, видимо, от прибауток Лютоборовых сильно разохотились в смысле предвкушения любовного.
Запах цветов усилился.
Тела изгибались, кожа блестела от пота.
Обе девы исходили долгим и страстным танцем.
На это и рассчитывал Лютобор с самого начала.
Хоть они, конечно, и кровососы, но нрав-то ведь женский, и, наверняка, не только заради кровушки злыдки эти мужиков к себе манят.
Им кровушка выпитая – к любовному игрищу добавка для ещё большего удовольствия.
Значит, что?
Значит, должны, само собою, впасть в вожделение перед тем, как набросятся, и это самое творить станут.
Так и вышло.
Подойдя ближе, Лютобор увидел, что обе Понтианаки весьма разные.
Правая была грудастей, жопастей и как-то попроще мордой лица.
Этакая деревенская бабёнка, глазами похотливыми посверкивая, и слюни пуская в ожидании черенка под корешок во все главные места.
Вторая же оказалась совсем ина: сухощава, но не костиста, ростом невелика, грудка маленькая, но влекла-манила, ох, куда как сильнее.
Она-то, как сразу отметил Лютобор, и таила в себе главную опасность.
Первая к Лютобору кинулась, объятья раскрыв, вторая сбоку обходить начала.
Лютобор её подпустил, однако в самый последний миг скользящим движением ушёл в сторону, перехватил чёрны патлы рукою, едва первая эта замешкалась, пустоту руками схватив вместо мужика, да и одним резким движенье меча подсёк точнёхонько у самого основания затылка вместе с лоскутом кожи.
Понтианака завизжала, завертелась и выпустила когти – каждый длиною с ладонь.
– Вот, спасибо, деваха! – Засмеялся Лютобор.
Волосы он рукою с головы Понтианаки сдёрнул, и, продолжая ход по кругу, пальцы её растопыренные, по перву фалангу вместе с коготнёй, отрубил.
Тут подскочила вторая.
Лютобор её уже ждал.
Меч завертелся с неимоверной быстротой.
Голован с Чурляем не поняли толком, что произошло, только вдруг вторая Понтианака оказалась лежащей на траве, уже без волос и без пальцев.
Лютобор сгрёб оттрубленное, пинком перевернул тварь на живот, увидел на спине щель, сочащуюся кровавой пеной, рассёк мечом, расширяя оную, да и впихнул туда волосы с когтями, протолкнув острием.
Первая за это время успела доползти до Лютоборовых ног, и мёртвой хваткой вцепилась в сапог.
– А ты кусни. – Посоветовал Лютобор. – Хватать то тебе нечем.
И, не мудрствуя лукаво, воткнул меч прямо в щель спинную по самую рукоять, пригвоздив Понтианаку к земле.
Визг поднялся, аж уши заложило.
– Хорошо визжишь. Сильно. Счас, погоди: твоё тебе возверну. Вот так.
Лютобор выдернул меч, утрамбовал собранные причиндалы Понтианаки в дырени, и отступил на шаг.
Обе гадины на глазах таяли, превращаясь в зеленоватую слизь.
Потом вся ватага сидела у костра и пила бражку.
– А ты откуда про Понтианаков знаешь? – Спросил Чурляй Голована.
– Читал. – Коротко ответил Голован. – Только вот заморока какая: не должны они здесь, в краях наших, быти.
– Почему не должны? – Лютобор утёр усы. – Нечисть, она нечисть и есть. У неё родины нема.
– Просто не должны, и всё. – Голован шутки не поддержал. Даже наоборот: стал чрезмерно серьёзен. – Далёко в морях есть страна, Малай-Азияй: там только они и водятся. А то, что родины у тварей нечистых нет, так это ты, славный воин, ошибся. Нечисть там живёт, где в неё верят. У нас веры в Понтианаков нету, а, значит, и Понтианакам завестись неоткуда. Если только…
Голован испуганно зыркнул на то место, где недавно порешил Лютобор баб вреднючих.
