Ох, девки голы, ох, груди белы, а сами – во злобе, на охоте обе
– — – — – — – — – — – — – —
В заповедных и дремучих,
Страшных Муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей
И в проезжих сеет страх:
Воет воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи – то разбойники.
Страшно, аж жуть!
Владимир Высоцкий. «Песня-сказка о нечисти»
– — – — – — – — – — – — —
Едва Чурляй сказал своё слово веское, небеса над поляной, где бивак ватага разбила, резко потемнели.
Деревья вокруг, до минуты сей мерно качавшиеся на ветру, замерли.
Даже птицы, без числа певшие на ветвях, испуганно смолкли.
В наставшей тишине было что-то такое, от чего сердца бравых братьев-ватажников испуганно забились.
Лютобор мгновенно сунул оселок в карман, и вскочил, с мечом наголо.
Меч, следуя за цепким взглядом хозяина, зорко высматривавшего по сторонам опасность.
Елька же, испугавшись, завертел головой, выудив из-за голенища кривой нож.
Чурляй и Голован тоже ножи выхватили, так что теперь артель готова была к любой неожиданности.
На краю поляны возникли два женских силуэта.
– Бабы голые! – Ахнул Елька. – Едрить их в душу! Ой, мужики: сами к нам идут!
И, опустив нож, заржал, жеребец, похабно.
– Счас я их словлю!
Елька кинулся было к пришедшим, но Голован ловко дал ему подножку.
– Стой на месте, дурень. Это Понтианаки.
– Понтианаки? – Лютобор зыркнул на Голована, выдвигаясь вперёд и заслоняя остальных широкой спиной. – Что за дрянь? Сколько нечисти видывал, а про таких в наших краях не слыхал.
– Духи-кровососы в обличье дев голых с распущенными волосами. – Голован плюнул в траву. – Красотою своей и нагим телом заманивают жертв-мужчин, дабы кровь выпить во время любви плотской.
– Так на нож их! – Взревел Чурляй. – Не жалей, братва, бей-коли!
– Стой, атаман. – Головану пришлось силой держать Чурляя. – Клинки им не смерть несут, а лишь возможностей колдовских прибавляют. Но более всего следует опасаться когтей их острых: яд там!
Девы же нагие тем временем уже танцевали на краю поляны зазывный танец под непонятно откуда возникшую тягучую музыку.
– Цветами пахнет. – Заметил Лютобор. – Голова кругом.
– Дурманный дух! – Быстро ответил Голован. – Слушай сюда: убить Понтианаку можно, лишь отрезав её длинны волосы и отрубив когти. Теперь – главное: на спине у них дыра. Вот туда волосню с когтями запихать следует. Другого способа нет.
– Сделаю. – Кивнул Лютобор. – А вы тут стойте. Ежли я не справлюсь, тогда, дальше, уж сами. Ну, Перун мне в помощь!
Елька на карачки упал, уползти силясь за спины остальным, и толи заскулил, толи молитву какую бормотать принялся.
Чурляй мрачно выругался.
– Умолкни, баляба брыдлый! Брешет, как пёс шелудив! Чтоб тебя…
– Не трать силы. – Тихо промолвил Голован. – Труса не исправишь. Началось! Ай, да Лютобор! Великий мастер!
Понтианаки поначалу приближению Лютобора шибко возрадовались.
– К нам!
– К нам!
– Какой мужчина!
– Иди, миленький!
– Заждались…
Замурлыкали обе наперебой, исходя в совсем уж завлекающем танце.
– Иду. Тороплюсь, красавицы. – Лютобор широко улыбался. – Приласкайте дядьку седого, а я дам вам колечка златого! Вы мне любви малёшек, а я вам – в ушки серёжек! Вы мне сладку лазейку, а я вам – бусы на шейку! Вы мне – так, сяк, чтоб радость искриста, а я вам – мониста. А коли понравятся ваши объятьица, я вам – новы платьица. Я мужик бывалый, весёлый малый: во походы ходил, силёнки копил, до бабьей ласки охоч, хватит на всю ночь!
