А мне было важно. Очень даже важно.
– Это здесь? – удивленно спросил он, когда мы подъехали к дому-волне пани Стефании.
Он поморщился при виде разрисованного лифта. Я сделала вид, что не заметила. Решительно не хотела этого видеть.
* * *
Дверь открыла улыбающаяся пани Стефания. На устах улыбка, а глаза внимательно следили за Мареком. Я почувствовала какое-то напряжение в ее взгляде.
– Ну и где та рухлядь, которую мы должны забрать? – спросил он деланно шутливым тоном.
Пани Стефания подняла брови.
– Рухлядь? – спросила она.
– Ну, этот стол, – поправился Марек.
– Секретер. – Я попыталась спасти ситуацию.
– Вещь антикварная, девятнадцатого века, – уточнила пани Стефания. – Очень ценная для меня. И я уверена, что Зося тоже ее оценит.
– Пани Стефания, разве могут быть хоть какие-нибудь сомнения по этому поводу? – спросила я.
– Никаких, – отрезала она, вызывающе глядя на Марека.
Тот, не говоря ни слова, схватил секретер с одного края, скомандовал мне поднять его за второй, и мы двинулись прямо к приоткрытой двери. Когда мы вышли из квартиры, я вернулась к пани Стефании.
Она стояла и молча провожала нас взглядом.
– Пани Стефания, дорогая, он не всегда такой, – пыталась я оправдать Марека.
Она по-прежнему ничего не говорила, только кивнула. Обняла меня и поцеловала в макушку.
– Пока, дорогая. Надеюсь, секретер будет у тебя красиво смотреться.
– У меня и место есть для него, – улыбнулась я. – Наверняка впишется.
* * *
Выйдя от пани Стефании, Марек молчал. Однако, к моему удивлению, меня это ничуть не беспокоило: меня не интересовало его мнение о ней. Зато огорчало мнение пани Стефании о Мареке.
Что ж, все в жизни не может быть идеальным. Я хотела наслаждаться подарком, но Марек постоянно пытался испортить мне эту радость.
– Как мы это – даже не знаю, как это назвать, – погрузим в машину? Ведь оно того и гляди рассыпется в труху. Не проще ли сразу выбросить?
– Марек. Я действительно надеюсь, что ты это не серьезно.
Он посмотрел на меня с упреком.
Видимо, все-таки он говорил серьезно.
– Так, эту тему мы закрываем, – решительно мотнула я головой. – Я хочу, чтобы этот секретер стоял в моей комнате. Всё.
– Ясно, – смирился он. – Разве я что-то имею против?
Он ничего не говорил. Но иногда можно молчать, и все равно все будет понятно.
* * *
Тут, что называется, нашла коса на камень. И что интересно: без видимых поводов. Пани Стефании не нравилось, что я так сильно влюблена. Она опасалась, что если я высоко порхаю, то падение на землю будет очень болезненным. Мареку тоже не нравилась моя дружба с пожилой пани.
– У тебя что, совсем нет подруг? И тебе обязательно ходить к этой… – спросил он, когда в одну из сред я наотрез отказалась от встречи с ним, потому что меня ждал ужин и чай с пирожным у пани Стефании.
– Есть у меня подруги, и никакая она для меня не «эта», а пани Стефания, и она очень для меня важна.
– Честно: чего не понимаю, того не понимаю, – пожал он плечами. – Она ведь не твоя родственница.
– Не моя. Но если подумать, она сделала для меня больше, чем родная мать. Если бы не она, наверное, я не стала бы архитектором…
– А кем тогда?
– Ну, не знаю. Пошла бы по пути, который мне наметили мои родители. Наверняка резала бы трупы в прозекторской. Во всяком случае, с этого пришлось бы начинать, следуя их примеру.
– Да, как-то не особо креативно.
– Само собой. Это пани Стефания открыла во мне творческую жилку.
