Все согласились. Скоро наружный вход был заложен рядами старых поржавевших сейфов так, что пробраться в подвал стало весьма сложно. Особенно после того, как Малолетка забросал снаружи вход полусгнившим хламом.
Дверь, которая вела из подвала внутрь мастерской, оказалась вполне приличной. Не сгнила. Она открывалась в подвал и была закрыта на проржавевший засов, который Кирилл с трудом, но открыл. Увидели кладку из криво-кососложенных обломков кирпичей. Малолетка позвал Ашота. Тот с другой стороны услышал, отозвался. Попросили попробовать выбить кирпичи, и через мгновение в клубах пыли увидели друг друга. Малолетка пролез сквозь дыру и отправился передохнуть, а Киришка, после того как осела пыль, за полчаса восстановил первозданный вход в подвал. Потом протянул провод уже через этот восстановленный вход, и в подвале появилось почти нормальное освещение с выключателем, лампочками и розеткой.
Вечером, когда рабочие разошлись, наши герои заперли ворота, двери, занавесили окно и отправились в подвал. Отправились, как в театр или на выставку.
– Ты видел много золота? Монет? Не в кино или музее, а вот так, рядом, чтобы можно было взять, потрогать. Я не видел. Не видели такого и наши.
Пока Киришка вытаскивал из кармана ключ, открывал со скрипом замок старого железного ящика, вытаскивал грязную майку, впечатлений не было. Зато потом, когда развязал узел и вывалил все это на разостланное большое белое полотенце под лампочкой – дошло. Стало интересно потрогать, повертеть монеты в руках, поглядеть на профиль императора. Прочитать на гурте – торце монеты, сколько граммов. И прочее. Мужики были не жадные, но любопытные. Потому было им интересно. Когда насмотрелись, начали сортировать. Десятки отдельно, пятерки отдельно. Считать, каких монет сколько. Малолетка, ставший редкостным чистюлей, принес целую упаковку своих новеньких носков. В них складывать монеты оказалось удобным. Как главный бухгалтер, он сортировал, считал, потом пересчитывал, складывал в носок, снаружи ручкой подписывал сколько штук. Потом записывал на листе бумаги. Остальные рассматривали монеты и бросали в кучу. По большей части были десятки с профилем Николая II. Меньше пятерок. Совсем редко попадались монеты в семь с половиной рублей.
– Я про такие вообще не слыхивал, – удивился Ашот, повертев в руках редкую монету и бросив назад в кучу.
Коляныч предложил редкие монеты сложить отдельно, сказав, что они должны стоить гораздо дороже остальных. Согласились. Оказалось около трехсот монет. Как подсчитал Малолетка, почти два килограмма.
– Это сколько же может стоить? – спросил Кирилл.
– У меня другой вопрос, – ухмыльнулся Ашот, – кому это можно продать, да так, чтобы потом в тюрягу не сесть и не пришибли бы лихие удальцы.
– Вот это главный вопрос, – согласился Коляныч.
Малолетка сказал, что займется этим завтра.
– Прокачаю по цене в инете, разнюхаю, куда народ сбывает, ну и остальное.
Когда с монетами разобрались, Кирилл вспомнил про шкатулку, которую спрятал утром отдельно. Вытащил, открыл, показал содержимое. Кольца покрутили в руках, рассмотрели, похвалили камни, хотя не очень-то в них понимали, покивали. На медальон не обратили внимания. Только Малолетка взял его, сразу нажал на кнопку. Крышка открылась, и он замер.
– Мамочка! Это моя мама! – Он, как до этого Киришка, начал целовать портрет, прижимать к сердцу и повторять: – Это правда моя мама! Я вспомнил, я все вспомнил! Меня зовут Александр. Но я жил не в этом доме. Я жил с отцом совсем в другом доме! Я вспомнил!
