– Тогда кто? – еще пуще смутился я. – Вчерашняя подруга белобородого?
– Паучиха? – Дави выпятил нижнюю губу и скривил уголки рта книзу. – Н-е-е-т. Уж тут-то я уверен твердо. Эта девица больше похожа на зверобоя, чем на егеря. У нее хоть и один зрячий глаз, да только во взгляде холода, что на всю пустыню хватит. Любая животина такое чувствует и под опекой оставаться не будет. Диких зари тоже почти не осталось или же они попросту покинули земли, обжитые прочими расами. Ручных особей без хозяина содержать нельзя, в неволе зверь зачахнет в считанные недели. А значит, послание отправил кто-то другой.
– Может, так, а может, и нет, – отмахнулся я, понимая, что больше не способен выслушивать пространные умозаключения тила. – Несказанно благодарен, что просветил, умник, только мне сейчас не до выдержек из пособий по ветхой фауне Тилрадана для юных драконологов. И уж тем более не до загадок. Проклятая зверюга вытянула из меня все силы. В голове лязг стоит, точно мечи ковали.
Я глянул исподлобья на притихшее животное, обиженно потрясая кулаком. Тот настороженно припал к земле и прислушался. Словно поняв, что пеняют именно на него, дракон негодующе запыхтел, раскрыл клюв и издал приглушенный хриплый клекот. Затем вздыбился, хлопком расправил крылья и, оттолкнувшись мускулистыми лапами, резко взмыл в небо, устремляясь на север. Уже через пару мгновений его грациозные очертания достигли линии облаков, жидким слоем размазанных по синеве, расплылись и превратились в еле различимое бронзовое пятнышко. Столб прогорклой пыли, поднятый мощью зверя, плотной стеной двинулся по направлению к нам, а в следующую секунду меня окатило волной горячего песка, и я сухо закашлялся.
– Кхе-кхе. Вот паразит, – пытаясь продрать запорошенные глаза, выругался я следом.
Глотку перехватило, и удушливый спазм откликнулся тяжестью в каждой части туловища. Я раздосадовано зарычал, злясь на то, что все болезненные ощущения сошлись в единый клин разом, и снова обхватил затылок руками.
– Дело привычки, – понимающе покачал головой Давинти, обращаясь ко мне откуда-то сверху.
– Да что ты...
Я обнаружил эльфа чуть поодаль. Бодро вышагивая, он вразвалку приближался к обрамленным водам источника.
– Ну как же? – опираясь на низкий край чаши, Дави выудил из подмышки мятые портки, намотал их поверх кулака и, склонившись к прозрачной глади, подставил руку под одну из падающих струй. – Все пекусь о твоем здоровье. Разъясняю, растолковываю. Разве не очевидно? – весело хмыкнул поэт.
Давинти выпрямился и поднес к лицу насквозь промокшую ткань. Удовлетворенно кивнул, отжал лишнее и швырнул прохладный комок мне.
– На-ка вот, – добавил он, – приложи. Должно помочь.
Я поймал примочку, наскоро расправил в широкий жгут и обернул поверх шеи.
– Спасибо, – благодарно пробасил я, прикрывая веки.
Холод, унимая раздражающую боль, постепенно пополз к темени, разливаясь мурашками вдоль хребта.
– Не стоит, – отмахнулся тил. – Чего только не сделаешь для друзей, – с нарочитой серьезностью проговорил он, возвращаясь в тень и занимая прежнее место. – Так о чем это я?
Поэт задумчиво высунул краешек языка и замер в дурацкой позе. Немного подождал, напустив виду, будто силится припомнить на какой фразе прервалась его трескотня мгновение назад и…
– Ах да, – ткнув указательным пальцем вверх, торжественно пискнул он. – Как я и говорил, все дело в привычке. Я хочу сказать, что вы, броктары, весьма твердолобый от природы народ.
