Читать онлайн Олег Диверин - Через семь лет…

            Друзьям моим, слишком рано ушедшим из жизни,

Алексею Цыпаченко и Александру Корчемному посвящается.

Летняя сессия подходила к концу. Валька Чибисов стоял у окна общежития, которое выходило на школу, и любовался стайкой выпускниц в коричневой школьной форме и белых передничках. Позади скрипнула дверь. Кто-то вошёл в комнату и направился к нему. Он не обернулся, продолжая разглядывать девчонок. Тяжёлая рука Тимохи Гонтаря легла на его плечо.

– И что ты на них уставился? Им же по шестнадцать-семнадцать, а тебе, старому пню, под Новый год уж двадцать четыре стукнет, – прогудел Тимоха.

– Тебе как будто меньше, – огрызнулся Валька, – ты посмотри, какие хорошенькие. Да-а-а, вот уж действительно нужно было закончить школу шесть лет назад, чтобы понять, как прекрасна школьная форма и эти малышки в ней.

– Во, во, разошёлся! Ностальгия по школьным годам обуяла?

Тимофей, сняв руку с Валькиного плеча, отошёл к стоявшему посреди комнаты столу, подхватил с него чайник, взвесил на руке – не пустой ли, уселся на кровать и приник к носику чайника. Утолив жажду, вытер губы рукавом рубашки и сказал:

– Между прочим, пока тут некоторые на малолеток пялятся, вместо того чтобы готовиться к экзамену, Тимоха, можно сказать, в деталях проработал наше летнее добывание денег.

Валька оторвался от окна, подвинул стул и присел напротив Тимофея.

– Ну?

– Не нукай – не запряг. – Тимофей приосанился, выпрямил спину, высоко поднял голову и гордо глянул на Вальку сверху вниз, как царь на холопа.

Тот скорчил раболепную мину на лице, прижал руки с переплетёнными пальцами к груди и пролепетал:

– Иоанн Грозный, – всплеснул руками и повторил, – ну чисто царь-Иоанн.

Валентин и Тимофей встретились и подружились в армии, приехали вместе в Москву, поступили в один и тот же институт, на разные, правда, факультеты, а теперь заканчивали второй курс. Оба получали стипендию, которой ни на что не хватало, и обоим помогали родители.

      После первого курса был принудительный стройотряд в Москве: столица готовилась к летней Олимпиаде и студентами затыкали дыры на стройках, лучшие кадры с которых перебросили на олимпийские объекты. Заработали наши герои немного – «на подхвате» много не заработаешь. Но оба старались набраться как можно больше строительной премудрости, чтобы в следующие годы постараться попасть в «дальний» стройотряд: Уренгой, БАМ, Норильск, Абакан… Об этих выездах ходили по институту легенды: привозили оттуда от семисот до полутора тысяч рублей, это при средней зарплате по стране в сто пятьдесят советских «деревянных». А деньги были нужны – стыдно было клянчить на жизнь у родителей.

Но дальние отряды начинались с третьего курса и попасть в них было непросто без протекции в профкомах, парткомах и прочих «комах». Оставалась «шабашка»: сколотить бригаду и подрядиться в каком-нибудь подмосковном колхозе или совхозе строить коровники, свинарники, гаражи и так далее. За бригадой дело не стало – за два года сложилась и устоялась компания, которая почти без потерь дожила до выпуска. Сложнее было с поиском и организацией работы. Вопросов возникало множество. Куда ехать и как перемещаться от объекта к объекту? Где жить? Где и как питаться? Где брать и какие понадобятся инструменты?..

И вот Тимофей говорит, что всё придумал!

Оба приняли серьёзный вид, и Валька повторил:

– Ну?

– Не нукай, говорю. Слушай дядю внимательно! Ты слышал про загородную базу нашего института?

– Это лыжная база в Ильинке что ли?

Тимофей посмотрел на Вальку и на секунду задумался.

– А что? Тоже вариант, я про это место как-то позабыл, – потёр он нос кулаком. – Но, думаю, мой вариант поинтересней будет. Нет, не Ильинка. Дмитровский район. Там есть база, а точнее – исследовательский центр нашего института, в лесу, за колючей проволокой.

Валька закивал головой.

– Знаю, знаю. Там ещё у нашей военной кафедры развернут учебный комплекс ПВО. Мы туда на третьем курсе на неделю на практику поедем.

– Точно, – подтвердил Тимофей. – Но для нас главное вот что: там есть общежитие и столовая. Улавливаешь? Есть, где жить, и есть, где жрать.

– Нас, что, просто так там поселят?

– Просто так – только кошки родятся, да и то, знающие люди говорят, что не просто так. Придётся за это сложить им стенки лабораторного корпуса. Из кирпича. Улавливаешь?

– Если ты про то, что прошлым летом в стройотряде я пару недель работал помощником каменщика, – неуверенно протянул Валька, – и несколько дней подержал в руках мастерок…

– Ты единственный специалист-каменщик из нас восьмерых.

Валька зажмурился и потряс головой.

– Давай, Тимоха, по порядку. Мы собирались шабашить по колхозам-совхозам и было нас семеро. А теперь нас восемь, и мы строим корпус на институтской базе, понятия не имея о кирпичной кладке. Может объяснишь попонятней, что ты удумал?

– Объясню, объясню. Смотри: рисую картину. Пользу общаги и столовой, думаю, ты уже оценил. Теперь – дальше. Моя кафедра начала строить там новый лабораторный корпус. Они успели заложить фундамент и… всех строителей перебросили в Москву на олимпийские объекты. А корпус нужен срочно. Я говорил на кафедре с человеком, который отвечает за эту стройку. Он готов оформить нас строителями высокой квалификации и к зарплате добавить премию, если мы закончим стенки до сентября. Нормально?! – он торжествующе посмотрел на друга.

Идём дальше. Денег, конечно, хочется больше, – значит, нужно искать реальные шабашки. А мы уже в селе, и не надо каждый вечер в Москву мотаться. Конечно, пешком по окрестным деревням не набегаешься, вот если бы иметь машину! И тут я вспоминаю про Лёньку Толмачева. Работник он – так себе. Но у него есть машина – «Жигуль» от папы достался. Короче, он согласен поехать с нами. Смотри: кто-то из нас объезжает с ним ближайшие колхозы. Допустим, находим работу. Бригада в три-пять человек садится в машину, и мы там.

– Ну что скажешь, серьёзная проработка деталей предстоящего летнего десанта? – он опять выпрямился, задрал кверху подбородок и глянул на Вальку сверху вниз.

Но тот в этот раз игры не принял.

– Нет, не серьёзная. Никто, включая меня, с кладкой дел не имел. Я всего лишь видел, как это делается, а остальные даже и не видели. Ну бетон или столярка – ещё куда ни шло. Но кладка! Да у нас стены рухнут ещё до того, как мы до крыши доберёмся!

– Ну кто же Вам сказал, что гигант мысли и предусмотрительности, Тимофей Владимирович Гонтарь, не подумал о такой малости? – посерьёзнев, подвёл черту под образом царя-батюшки Тимофей. – Нам дают профессионального прораба. Кстати, с ним я тоже говорил, и он берётся обучить нас кирпичной кладке при двух условиях: руки у нас растут не из задницы, и мы – не лентяи. Он уверен, что за два месяца четыре-пять человек поднимут стенки под крышу. Ну, а теперь что скажешь? – и он приобнял друга за плечи.

                         ***

Через несколько дней шестеро парней ранним утром встретились на Савёловском вокзале. Купили билеты до Дмитрова и расположились в почти пустом вагоне электрички. Вскоре поезд, присвистнув, заскользил вперёд. За окнами замелькали сначала улицы и городские кварталы, затем – дачные участки, после Лобни – лес, снова дачи, перелески, поля – простор!

Когда проезжали Яхрому, Тимофей приник к окошку и, высмотрев там что-то, удовлетворённо хмыкнул: «Вот он, Автоцентр. Нужно будет с Лёнькой смотаться сюда, может, хоть здесь резину для его «Жигуля» раздобыть сумеем, а то у него колёса лысые, как коленка, а нам на нём ещё кататься и кататься.»

– Где он, кстати? – спросил Валька.

– Они с Аркашей-большим приедут на машине к вечеру, – ответил Тимофей.

Примерно через полтора часа ребята были в Дмитрове, пересели на автобус и ещё через полчаса прибыли на место.

Поселились в двух комнатах, затащили свои рюкзаки и сумки, минут в пятнадцать обустроились и вышли на улицу.

Тимофей, прихватив Игоря Ремизова, которого хотел сделать бригадиром на строительстве корпуса, ушёл на территорию базы искать объект и прораба, остальные четверо прилегли на травке в небольшом скверике между общежитием и столовой.

Время клонилось к полудню. Равиль, высокий черноволосый полуузбек-полутатарин, вытянулся во весь рост, сунул в рот сигарету и мечтательно протянул: «Хорошо! А если ещё в столовке окажутся еда, которую удастся переваривать, и симпатичная «поварёшка» – жизнь в это лето удалась». В ту же секунду, словно ждали этих слов красавца-Равиля, из подъезда общежития вышли четыре девушки и направились через скверик к столовой. Равиль присвистнул: «Это что за феи? Наши инженеры с базы? Я, кердык-мердык, буду проситься сюда работать после института! Мамой клянусь!»

Мишка-Кашира первый сообразил, кто они, и, ткнув Равиля пальцем в бок, сказал: «Эй, татара, одна твоя мечта уже сбылась, причём четыре раза, – и, перехватив вопросительный взгляд приятеля, пояснил, – они не инженеры, кердык-мердык, они «поварёшки». Целых четыре, и все красавицы».

Все четыре девушки были на удивление привлекательны. Красивой, по-настоящему красивой, пожалуй, ни одну из них назвать было нельзя. Но каждая чем-то притягивала взгляд.

Впереди быстрыми маленькими шажками шла темноволосая кареглазая малышка. Равилю, Тимофею или Аркаше она едва достала бы до груди. Круглое личико, пухлые губки, ручки и ножки. Но эта округлость фигуры её не портила, напротив, наполняла весь её облик прелестью ребёнка. Окончательно в ребёнка её превращали волосы, заплетённые в косичку-«колосок» прямо с макушки. Единственная деталь, говорившая о её реальном возрасте, – глаза, полные то ли тревоги, то ли смертельной тоски. У детей таких глаз не бывает.

На шаг позади шла вторая девушка, тоже кареглазая и темноволосая, и с такой лучезарной улыбкой на лице, что все, кто смотрел на неё, непроизвольно заулыбались. Она была среднего девичьего роста, нормального телосложения, её немного портил чуть длинный нос с горбинкой, но положение мгновенно исправляли точёная фигурка гимнастки, воздушная походка и улыбка, которая, казалось, говорила: «Всех люблю, и вообще всё в этом мире прекрасно и по-другому быть не может».

Замыкали шествие две блондинки: одна совсем юная, скорее всего ей не было и двадцати, вторая же выглядела лет на десять старше. Обе были чуть выше среднего роста и смахивали на сестёр, но сёстрами, видимо, не были, просто младшая копировала походку и манеру держаться старшей. И, следует заметить, там было, что копировать: прямая, будто затянутая в корсет, спина, плечи подняты и развёрнуты в стороны так, что приподнимали и прекрасно очерчивали грудь. И там было что приподнимать и очерчивать! А ещё – гордая посадка головы. Не горделивая или надменная, а именно гордая и полная достоинства. Глаза смотрели доброжелательно, мягко и даже слегка призывно, и не было проблем подойти к ней, улыбнуться, завязать разговор… Её взгляд не отталкивал, напротив – вселял надежду. Но вот этот гордый поворот головы мгновенно останавливал, пресекал попытку в зародыше, будто говоря: «Нет, парень, даже не пытайся, не обломится».

Кашира уставился на неё как заворожённый – при своём небольшом росте он питал пристрастие к зрелым женщинам, крупнее и старше себя.

Вальке же, наоборот, нравились юные воздушные создания. Наверное, поэтому он уже давно сопровождал глазами младшую, и она, почувствовав изучающий взгляд на себе, слегка наклонила головку в их сторону и… её глаза будто споткнулись, встретившись с Валькиными. Ресницы чуть заметно дрогнули, из-под них сверкнули два огромных изумруда и через мгновение погасли. Валька зажмурился, тряхнул головой и вновь открыл глаза – девушки спокойно проходили мимо. «Почудилось, – подумал он, – что это со мной, девчонка как девчонка, ну симпатичная, но ничего же особенного».