Черная молния - страница 5

– Выбирайте выражения, генерал, – не стал скрывать своего раздражения Андропов.

– Извините, там это как печать – русский агент. Поэтому как специалисты они ценятся, но в политику, во власть путь им закрыт. На всякий случай.

Хозяин кабинета резко откинулся на кресле и задумался. Этот аргумент он еще не рассматривал. Не так давно начальник 5-го управления, в чьем ведении также находилась работа с иностранными студентами на территории СССР, бодро докладывал о росте завербованных иностранцев. Это работа контрразведки, но потом, после возвращения их на родину, агентов уже начинает вести Первый главк, разведка.

«Запросить данные по эффективности работы с завербованными», – сделал для себя пометку Андропов.

Лазарев, видя, что начальник погрузился в свои думы, не мешал, но, заметив, что Андропов вновь поднял на него глаза, продолжил:

– Кстати, по поводу университета. Два года назад на учебу к нам была направлена большая группа молодых товарищей из Венесуэлы. Среди них особо выделялся один парень – Ильич Рамирес Санчес, из семьи успешного адвоката.

– Коммунист?

– Нет.

– Как так? Направление на учебу должны давать коммунистические партии страны.

– Совершенно верно, но ни он, ни его отец не состоят в партии. Они как бы сочувствующие. У отца, как в сказке, было три сына. Их он назвал Владимир, Ильич и Ленин.

– Оригинально, – развеселился Андропов. – Кто же попал к нам?

– К нам приехали учиться два брата – Владимир и Ильич. Отец боготворит русскую революцию, поэтому Ильич с десяти лет знакомился с трудами Маркса, Ленина и… – Лазарев замялся. – …Троцкого.

Брови шефа КГБ удивленно пошли вверх.

– Парень разгильдяй и баламут, но он тесно сошелся с палестинскими студентами, а через них – с одним из руководителей НФОП. Они пригласили его летом на учебу в свои лагеря подготовки бойцов сопротивления. Аналогичную подготовку он проходил на краткосрочных курсах у наших коллег на Кубе.

– Очень интересный кадр, присмотритесь к нему. Возможно, это вариант.

Противоречивость была заложена в натуре Ильича изначально. Так и не ясно, почему поженились пламенный революционер, богохульник и неугомонный бузотер Хосе и набожная, рассудительная Мария. Единственное, в чем они были похожи, так это упрямство. Такое же непоколебимое, как Анды, в окрестностях которых в Венесуэле и родился мальчик.

В пику накрывшей страну диктатуре не особо удачливый юрист хотел показать всем, какой он отважный революционер, дав сыновьям имена в честь русского вождя революции. Это в чистом виде был не столько умный поступок, сколько вызов обществу.

Его мать была столь же убежденной католичкой, как отец – атеистом. Религиозные чувства Марии оказались более стойкими: она так и не смирилась с нетерпимостью своего мужа к вере. Отец рьяно проповедовал марксизм, мать с той же настойчивостью тайно внушала детям католические принципы. В противоречиях между Библией и «Капиталом» Маркса и формировался характер мальчика.

Эта двойственность послужила началом формирования таких черт характера, как лживость, двуличие, лицемерие. Сначала мальчик очень страдал от постоянных скандалов в семье, но постепенно у него сформировалось убеждение, что отношения мужчины и женщины могут быть только кратковременными, только для удовлетворения желаний или в силу обстоятельств. Понятие «верность» он похоронил еще в раннем детстве.

Перегруженная негативными эмоциями от скандалов близких людей детская психика требовала разрядки. Он нашел ее в насилии. Убегая на улицу, в играх со сверстниками он предпочитал именно жестокие увлечения. Как и многие мальчишки, они играли в индейцев, изготавливая из подручных материалов луки и стрелы. Но Ильича не устраивали слабые удары от прутиков вместо стрел. Он первый смастерил арбалет, приспособив вместо тетивы гитарную струну. Теперь его стрел противники в играх боялись уже по-настоящему.