Цуйра! Иллюзионистка! Её видела Эсфирь.
– …Еще двум огневикам девушка передала склянки с чарами. И улетела. Фениксы долго расходились. Первыми ушли изменённые. Вторыми – двое со склянками. Оставшиеся потоптались у гор и взлетели друг за другом. Я немного выждала и помчалась следом. Показалось, они замыслили недоброе.
– Молю, припомните, не беседовал ли с ними океанид? – Краем глаза Глен следил за силином и Лин.
– Хм-м, – Эсфирь умолкла, явно отрисовывая в уме воспоминания. – Нет… Думаю, не беседовал. Хотя… Нет. Вряд ли. Они все разом прилетели. И уж точно никто бескрылый их не ждал.
Что ж, танглеевская крыса могла и раньше передать огневикам вести о посланных на разведку океанидах.
– Благодарю за сведения. – Глен учтиво поклонился.
Сознаться, только ныне в голове укоренилось постижение, что он взирает на древнюю вырожденку. И чем пуще она мрачнела, тем чаще он подавался к ней, подстегиваемый незримым кнутом.
Впервые они повстречались в смутную пору. В разгар вспыхнувшей в лесу Барклей борьбы за власть. По воле злого рока Эсфирь затянуло в круговерть интриг и кровавых распри, не щадивших ни разум, ни плоть. В то время никто не ведал, кровь и колдовство какого существа текут по венам Эсфирь. Даже она не ведала, ибо в её памяти не сбереглись воспоминания о прошлом.
Но позже истина всплыла на поверхность. Когда Эсфирь покинула Барклей, вскрылось, что она – воплотившийся миф, без прикрас. Эреба-гемера. Плод страсти древних существ, бытовавших на земле задолго до пришествия ныне живущих. Согласно одной из легенд, на соплеменников Эсфирь обрушилась кара Тофоса и Умбры. Боги наказали эребов и гемеров за нескончаемые войны и разрушения и заперли в неведомых чертогах.
Кто вызволил Эсфирь? Как? С какой целью? К прискорбию, Глен до сих пор не располагал ответами на многие вопросы.
– Не сочтите за дерзость, милая леди, – он передёрнул плечами, пытаясь избавиться от волнения, – но могу я выведать, где вы проживаете?
– То тут, то там. – Эсфирь уже сидела на снегу у водицы и расчесывала пальцами слипшиеся кудри.
– Ваши крылья окрашены. Рога вы прежде скрывали за платком. Вы бродите по ночам, чтобы не привлекать внимания. Вестимо, живёте в тени и…
– А как иначе? – Эсфирь посмотрела на Глена как на умалишенного. – Да, я стараюсь не высовываться. Я…
Она с опаской глянула на Лин и едва слышно пролепетала:
– Я вырожденка. В прошлом все так и норовили потыкать в меня клинками! Ну или использовать! Слухи обо мне сведущие уже доверили ветру, и он разнёс их по миру. А я жить хочу! Даже сейчас, беседуя с тобой, я рискую!
– Я не желаю вам смерти, – твердо заявил Глен.
– Может быть. – От Эсфирь повеяло теплом. Но оно вмиг улетучилось, подавленное тревогами. – Мы едва знакомы. Как много тебе известно? Что ты знаешь обо мне? Владыка Антуриум…
– Поведал обо всём, – докончил Глен. Чёрные глаза манили и увлекали его на дно, как разверзнувшиеся бездны океана. – Доверил сведения о вас мне, Малахиту и Аспарагусу. Вы Древняя. Эреба-гемера. И я, вопреки гласу рассудка, решил отбросить сомнения и просить вас принять мою помощь и опеку. Прошу вас, Эсфирь… Заклинаю, идёмте со мной. Вырывайтесь из тисков страха и одиночества, ибо я готов протянуть вам руку. Опирайтесь! Отец мой не посмеет пролить вашу кровь, клянусь честью! Сестрица моя рассудила верно – у меня пред вами долг жизни. Да поразит меня Умбра в самое сердце, ежели речи мои осквернены ложью!
