– Как женился? – удивился я. – Он ведь говорил, что творчество с браком несовместимо, и тоже пишет стихи.
– Да бросьте. Рифмовщик не пишет стихи, а просто рифмует слова.
Подводя итог своему рассказу, Муза посоветовала мне быть внимательным и не верить всему, что услышу, если у нее получится уговорить Лозунговича ввести меня в Орден.
Мы обменялись номерами телефонов, и я, получив от собеседницы обещание заняться оговоренным вопросом сегодня же, ушел…
…Звонок раздался практически сразу, как только я вошел к себе в кабинет.
– Сыщик слушает.
– Это Муза, – красивым сопрано ответили на другом конце провода. – Лозунгович готов встретиться с вами через два часа в кафе «Водевиль». Если понравитесь ему, то уже сегодня вечером он проведет вас на заседание метафористов.
– Я вам очень признателен.
– Найдите Зыменова, – чуть ли не приказала мне Муза и повесила трубку…
…По пути домой, где собирался облачиться в свой лучший костюм, дабы соответствовать модникам из Ордена, я заглянул в книжный магазин на Речном проспекте и приобрел там сборник, в котором есть стихотворения всех ярких представителей метафоризма, включая Поэта, Рифмовщика и Владимира Лозунговича.
До встречи с последним оставалось немногим менее двух часов, и я вполне мог выкроить тридцать минут на беглое ознакомление с ключевыми произведениями нужных мне авторов.
Творческие люди тщеславны, и я небезосновательно предполагал, что, польстив Лозунговичу знанием его поэзии и тем направлением, которого он придерживается, увеличу свои шансы на внедрение в Орден…
…Я стоял напротив Веры облаченный в наглаженный черный костюм и шляпу с короткими полями.
– Ну как? – спросил я.
– Как жених, – иронично и с легким укором ответила моя возлюбленная.
– Не начинай. Ты же все знаешь, к тому же я…
– Сто раз напоминал мне, – перебила Вера, поправляя мой галстук, – очевидную и уважительную причину, по которой мы, будучи, на твой взгляд, вместе, не можем стать таковыми по-настоящему.
– Но мы вместе по-настоящему. А не только на мой взгляд.
Вера нежно и с тенью грусти посмотрела на меня, после чего, прикоснувшись ладонью к моему лицу, ответила:
– Мой милый, ты, как всегда, ошибаешься. Подлинное «вместе» подразумевает брак, а ты…
– Не могу. Ты знаешь. Прости.
Вера улыбнулась и, поцеловав меня, ответила:
– Прощаю, мой милый. Я всегда буду тебя прощать…
…Кафе «Водевиль» находится неподалеку от площади Контрреволюции и считается модным заведением. Особенной популярностью оно пользуется среди чванливой избалованной молодежи и видных деятелей искусства, к которым, очевидно причислил себя и Владимир Лозунгович.
Я успел некоторым образом ознакомиться с его творчеством, пока собирался. Исходя из его стихотворений, напрашивался вывод, что человек он, мягко говоря, очень гибкий и с крайне непостоянной (я бы даже сказал – блудливой) моралью. Лозунгович писал, в основном, на темы политические, и очень много стихотворений посвятил гражданской войне, не обошедшей стороной ни одну семью в Империи и ни один дом в ней. Симпатии Лозунговича и армия, им поддерживаемая, менялись, судя по стихам, ровно столько же раз, сколько переходила в войне инициатива от одной стороне к другой.
Скользкий тип, понял я. Ненадежный.
На встречу я пришел первым и немного заранее. Заказал чашку чая и принялся ждать…
…в белом шарфе, замысловато намотанном на шею, и элегантном черном пальто к столу направлялся молодой мужчина с комически большими ушами. Он был среднего роста и узкоплеч, но от меня не укрылись его попытки выглядеть выше, шире и значительней. Стараний этих менее внимательный глаз мог, впрочем, и не заметить: грани образа, примеряемого мужчиной, явно оттачивались им давно.
