Муза ответила утвердительно, и я ей доверился. Есть в этой женщине нечто дающее понять: она знает цену словам и обещаниям.
Я изложил ей все обстоятельства, из-за которых специалист по гриму представляется таким опасным: изощренное доведение до самоубийства Нестреляева, болезненную заинтересованность Поэтом, умелую подделку документов и неизвестной природы связь с метафористами, с заседания которых был странным образом вышвырнут мой клиент.
Оказалось, Поэт вообще не вдавался в подробности, когда просил Музу, используя надуманный предлог, выведать у бывших соратников информацию о Зыменове. Он не поведал ей ни о смерти молодого актера, ни о преследовании, которому подвергся, ни об удивительной осведомленности незнакомца подробностями его жизни.
Поэтому к просьбе Поэта Муза отнеслась как к дурацкой прихоти и не выказала метафористам любопытства даже внешностью Зыменова. Впрочем, сказала Муза, отнесись она к делу и серьезно, члены Ордена все равно бы ничем с ней толком не поделились, поскольку скрытны, словно какое-то тайное общество.
Узнав от меня много нового, Муза не на шутку разволновалась, что скорее чувствовалось, нежели было видно, поскольку бывшая жена Поэта отлично владеет собой.
Я посвятил ее в свой план, согласно которому должен внедриться в Орден, притворившись ищущим творческий приют воином пера и чернил.
– Вы хотите, чтобы я свела вас с кем-то из них, так?
– Да.
Муза на полминуты задумалась, прикидывая, обращение к кому из метафористов имеет наибольшие шансы на успех.
Наконец, все взвесив, она вздохнула и сказала:
– Похоже, без Лозунговича не обойтись. Хорошая новость для вас: навряд ли он сможет мне отказать.
Я не стал спрашивать почему именно Лозунгович не сможет. Интуиция подсказывала: скорее всего, он питает к Музе романтический, но далеко не обоюдный интерес.
Вместо этого я попросил женщину охарактеризовать каждого члена Ордена метафористов, чтобы быть максимально подготовленным, если мой план сработает, и я окажусь-таки среди них.
Вот что она ответила:
– Большинство метафористов я знаю только по стихам. И, на мой вкус, стихи эти, в основном, бездарны. Близкое знакомство я имела только с Володей (это Лозунгович) и Рифмовщиком, поскольку Поэт с ними дружил. Лозунгович – человек с виду надменный и холодный, но внутри он мягок, раним и ведом. Он во всем поддерживает Рифмовщика, даже когда в тайне с ним не согласен. Рифмовщик же – эта змея, пригретая на груди – завистлив, хитер и лжив. С того самого момента, как Поэт обосновался в Городе, этот подлец начал липнуть к нему и примазываться к славе, а мой наивный и тогда еще будущий муж искренне принял это за дружбу и во всем – начиная покупкой одежды (к слову Рифмовщик тот еще денди) и заканчивая изданием сборников – помогал. Как разошлись их пути, спросите вы? Все началось с того, что Рифмовщик воспротивился нашей с Поэтом свадьбе, пытаясь взрастить в его голове идею о несовместимости брака и творчества. Провалившись в этой затее, он тут же принялся за другую и уговорил моего мужа вступить в свой несчастный Орден, потому что тот увядал и явно нуждался в громком имени. Далее Рифмовщик ограничил Поэта жесткими рамками, которых, по его странному мнению, требует метафоризм, и которые в будущем отрицательно повлияли на лирику Поэта. Затем, будучи не только основателем Ордена, но и его бухгалтером, начал обкрадывать Поэта, являющегося, несомненно, самым талантливым и издаваемым членом этого убого кружка, и приносящим в него больше остальных вместе взятых. После же всего этого, когда наш с Поэтом брак дал трещину, всевозможными сплетнями подлил масла в огонь, что не позволило нам примириться и подтолкнуло к разводу. А впоследствии Рифмовщик женился сам.
