Паспортист на встречу опаздывал, о чем известил по телефону, однако это теперь настораживало: общий контекст жизни к вечеру проходил под манией преследования и тотальной подозрительности. Он неожиданно подумал, что вращаясь по кругам добычи документов для Алефтины, совершенно забыл о собственных делах. Так можно было легко самому угодить в розыск, причем, в уголовный: бывшая жена, не получив алименты за следующий месяц, начнет искать встречи, обнаружит, что Терехов пропал и запросто объявит уклонистом. Поставит на уши Газпром, милицию, и хоть на Таймыре вряд ли его скоро достанут, но искать будут, и тут надо каким-то образом обезопасить свое будущее местопребывание, отвести от него внимание всех, кто рано или поздно задаст вопрос:
– Куда подевался Терехов?
Особенно по истечении отпускного месяца и присовокупленного к нему, больничного. Прежде всего хватятся на работе: несмотря на все заслуги, начальство самовольного исчезновения терпеть не станет – капитализм, штука суровая. Лучше заранее оставить заявление, чтоб уволили сразу же, как закончится отпуск. А чтоб Светка не подняла шум, сделать заявку в банке и ежемесячно отчислять какую-то сумму. Алименты окажутся совсем не большими, денег оставалось мало, но у нее не будет формальной причины заявлять его розыск. Конечно же надо предупредить и кое-что приоткрыть Мишке Рыбину, чтобы в случае чего подстраховал. Ему в первую очередь зададут вопрос, зная их отношения. У Терехова он был единственным близким другом, и еще с тех времен, когда учились в топографическом. Но встречались они редко, поскольку Мишка тоже не вылезал из экспедиций, как назло находился сейчас где-то в зоне неустойчивой связи, на звонки не отвечал или не было слышимости, и они алекали, как два глухаря на току, которые поют и не слышал друг друга. Или был где-то в поле, или по своему тупому отношению к технике и привязанности к вещам, носил в кармане допотопный телефон. В любом случае Андрей надеялся его вызвонить, часто набирал номер и ждал, когда Рыбин выплывет в зону стабильного приема и сам его наберет, увидев тучу не отвеченных вызовов. Он уже делал такие попытки, и даже что-то прокричать, продиктовать хотел, но доносилось, как из пустого колодца – бу-бу-бу.
К месту встречи с паспортистом Терехов подъезжать не решился, как положено, оставил машину в переулках и теперь болтался на смежной улице, держа под наблюдением кафе, возле которого договаривались передать фотографии и свидетельство о браке. Занятый мыслями о прикрытии тылов, он не высматривал филеров и даже на какое-то время о них забыл. И вспомнил, когда кто-то незаметно подобрался сзади и чуть ли не в затылок дыхнул:
– А ты не прост, клиент, как показалось…
За спиной очутился паспортист, выглядевший так, будто вышел из ближнего дома за пивом: поношенный спортивный костюмчик и расстегнутые летние туфли на ногах.
– Это правильно, что не торчишь у кафешки. – одобрил он. – Там камер навешали. Снимут пусть и автоматически, но нам это надо?
Иметь дело с профессионалом было приятно, однако Терехов передал бумаги и щелкнул его на камеру телефона.
– На память. – тут же безвинно объяснил он. – И с благодарностью.
Такая перестраховка ему не понравилась, но паспортист ничего не сказал, лишь усмехнулся и глянул на фотографии.
– А что? Красивая женщина. На такой можно и в самом деле жениться.
