А тем временем на крики Пашенькиной жены уже начал подтягиваться завидевший милиционеров и потому осмелевший народ. Четверо мужиков, до этого усердно стучавших в домино и в упор не желавших замечать побоища у себя под боком, теперь, приосанившись, подошли, встав полукругом. Парень и девушка, упоенно прощавшиеся у подъезда, оторвались друг от друга и приблизились, с любопытством наблюдая за происходящим. Сюда же, откуда-то из глубины двора, переваливаясь как утка, присеменила приземистая тучная бабка, чем-то напоминавшая Алевтину из фильма “Дело было в Пенькове”.
− Вот, полюбуйтесь! − завидев подошедших соседей, по новой заголосила дамочка. – Мужика моего чуть не убили! Думают, если милиция, то все с рук сойдет?! Нет, уж я это так не оставлю!
− Правильно, Танечка, правильно, милая, − в унисон ей заворковала старуха. − Надо на них жалобу писать, да куда повыше! Пусть их посодют, а то ишь, людей мордуют почем зря!
− Кто мордует?! − первым не выдержал Евстафьев. − Да если бы не мы − убил бы он ее на фиг!
− А это уж наше дело! − истерично взвизгнула жена. − Сами разберемся, нечего лезть куда не просят!
− Вот именно, − впервые подал голос Пашенька. − Ишь, черт здоровый, чуть челюсть мне не свернул, козел! − злобно бросил он Юрке и тут же на всякий случай опасливо отступил назад.
− Кто козел?! − Евстафьев было шагнул к дебоширу, намереваясь еще раз врезать ему, но между ними внезапно встал Мартынов.
− Что ж, − подчеркнуто-спокойно произнес он, окинув собравшихся каким-то то ли презрительным, то ли, наоборот, сожалеющим взором. − Коль претензий ни у кого нет, то, как говорится, извините, граждане. Только уж вы, уважаемая, − обратился он к Пашенькиной жене, − в следующий раз не кричите на всю округу, дабы не подумали, что вас тут убивают. И на помощь не зовите, если к своему благоверному не в претензиях, − старший наряда с достоинством козырнул и зашагал прочь. Следом за ним двинулись вконец ошалевший Климанов и клокочущий от злости Евстафьев.
− И какого хрена мы задний ход дали? − возмущался он. − Надо было этого урода за рога и в “обезьянник”. Мелкое хулиганство как минимум оформили, а то бы и вообще под двести шестую>14 подвели!
− Доказывать бы замучались, − отвечал Мартынов. − Мы для суда не свидетели.
− А другие? − не унимался Юрка. − Там, почитай, полный двор народу был! Надо было доминошников припрячь или на худой конец ту парочку.
− Ага, разбежался, так бы и пошли они тебе в свидетели, − усмехнулся Андрей. − Больно охота им связываться! Тут, наоборот, мы бы крайними остались: эта семейка как пить дать на наши рапорта встречную кляузу накатала бы. И старуха за них бы с ходу подписалась − ее только на моей памяти раз десять за самогон штрафовали. Уж она-то всегда рада нашему брату нагадить!
− И теперь нам утереться и сделать вид, что так и надо, да? − продолжал кипятиться Баламут. – Типа, пускай нам и дальше всякая мразь в лицо плюет? Эх, зря ты мне не дал напоследок ему по чайнику настучать. В другой раз не стал бы рыпаться!
− Во-первых, не ори. А во-вторых, негоже нам, призванным за порядком следить, драку на людях устраивать.
− Ничего. Вот в выходной отловлю этого хмыря в укромном месте и урою на фиг!
− Угу, и за хулиганку сядешь. Чудак ты, Юра: второй год уже служишь, а так и не понял, что здесь тебе лавров и почестей не будет, а как раз наоборот. Так что либо тяни лямку, как положено, либо в народное хозяйство трудиться иди.
