Мы хохотали и катались по кровати.
А на следующее утро Клава совершила непростительную для вице-спикера оплошность. Даже две. Коллега-парламентарий заметил ее выходящей из метро и задал естественный вопрос:
– Клавдия Николаевна, что это вы общественным транспортом? Чтоб ближе к избирателям?
– Да нет, что вы… – смущенно ответила Клава. – Мне тут ехать всего ничего. Одна пересадка.
Вторая оплошность была хуже первой. Посреди дня Клаве позвонили из Управления делами Палаты и почтительно поинтересовались, где она намерена поселиться – в загородном коттедже или на городской квартире, а если в квартире, устроит ли ее Остоженка. На что она простодушно ответила, что у нее есть большая комната в коммуналке, но вообще-то она чаще ночует у своего друга. То есть у меня.
К концу дня вся Палата смеялась над своим новым вице-спикером.
* * *
Две оплошности создали Клаве репутацию этакой парламентской дурочки. Впрочем, дурочки не безобидной: ее наивный отказ воспользоваться причитающимися ей благами ставил под угрозу социальные завоевания трудящихся парламентариев. Но это еще полбеды. Беда же заключалась в том, что у нее появились первые настоящие враги – влиятельные, мстительные и беспощадные.
Первым врагом, естественно, оказалась Куцая, которая не могла простить Клаве, что та публично назвала ее блядью, хотя, учитывая внешность Маргариты Леонтьевны, это было для нее большой честью. Вторым врагом стал Владлен Красноперский. Причина тоже была очевидной: он сам претендовал на пост вице-спикера, причем не без оснований, поскольку уже несколько лет сидел на этом теплом местечке. Но Клава не только его заняла, причем так, походя, без борьбы и интриг, но еще и подсыпала соли на свежую рану.
На одном из первых пленарных заседаний, которое вела Клава, Красноперский, выступая с места, позволил себе гневную инвективу в адрес сотрудниц парламентского аппарата: и писчей бумаги у них не допросишься, а когда наконец принесут, то она смахивает на туалетную, и вот распечатку постановления ему принесли с опозданием, и билет на самолет для него почему-то оказался в общий салон, а не в положенный ему по должности и званию бизнес-класс. И вообще, женщин ни к чему серьезному подпускать нельзя – их место в постели и на кухне.
Клаве бы пропустить речь маргинала-охлократа мимо ушей и дать слово следующему парламентарию, но ее угораздило этот бред прокомментировать:
– Ну вы, Владлен Адольфович, даете! Про такое в народе говорят: сказал – что в лужу краснопернул…
Палата залилась хохотом. Красноперский побагровел и покинул зал заседаний, хлопнув за собой дверью.
* * *
Еще не ведая о готовящихся происках врагов, Клава с головой окунулась в новую для себя парламентскую работу. Привыкшая в своем супермаркете вкалывать за себя и за ту подругу, она и в Палате взвалила на себя что надо и что не надо. Помимо своих прямых обязанностей вице-спикера, она тащила на себе и дела ЭРОСа: Гена Последнев большую часть времени проводил в регионах, что-то там наваривая на экологических проектах и природоохранных лотереях. Вот и сейчас Клава готовила парламентские слушанья о судьбе задыхающихся от грязи среднерусских рек, причем должна была выступить с основным докладом. Писала она его в своем кабинете на Охотном и приезжала домой поздно, так что едва успевала состряпать ужин. Я не раз пытался освободить ее от домашних дел, но она встречала мои попытки в штыки.
