Черная тарелка - страница 20

А нам это надо? Ох как она была тогда права!

Дело же Семена Захаровича шло тем временем ни шатко ни валко. Газетные сообщения о вызовах его в прокуратуру, обысках в банках, которые он контролировал, и выемках документов становились все реже и реже, а потом и совсем прекратились. Должно быть, перестал жадничать. Подписка о невыезде как-то забылась, и Семен Захарович благополучно улетел на своем самолете в Цюрих.

Но от ЭРОСа и Клавы не отвязывались, хотя проверка по депутатскому запросу ничегошеньки не вскрыла, даже спонсорское участие Семена Захаровича в нашей избирательной кампании доказать документально не удалось. Однако Красноперский и Куцая не унимались. По Палате ползли мрачные слухи об отмывании денег через экологические фонды, которые поддерживала фракция Последнева и лично Клава. Слухи просачивались в печать, обрастали подробностями. Никто категорически ничего не утверждал, но «как стало известно, из достоверных источников…» и так далее. В общем, нет дыма без огня…

Какой-никакой огонек все же обнаружился. В одном сибирском городке, его не называли в интересах следствия, действительно вскрылись экологические злоупотребления. Было возбуждено уголовное дело. ЭРОС и Клава пока не фигурировали, но подпитываемый горючим «из достоверных источников» костерок стал разгораться. Поступил запрос на проведение обыска в нашей фракции и в аппарате вице-спикера. Российские Невесты внесли в Палату предложение сместить Клаву с ее поста и лишить депутатской неприкосновенности.

Да простит мне читатель беглость, хроникальность изложения всех этих общеизвестных политических событий. У многих они еще свежи в памяти, ведь с той поры прошло совсем немного времени. И я пересказываю их лишь затем, чтобы кто-то не перепутал их порядок, хронологию грандиозного скандала, который вошел в политическую историю России, и не только России, как Эросгейт.

Политика – дело грязное, но ее делают люди, среди которых попадаются и вполне приличные. Они нашлись и в Палате. Клаву здесь любили, особенно мужики. И неудивительно, что предложение невест угробить Клаву было с треском провалено. Против него проголосовало подавляющее большинство, в том числе и часть маргиналов-охлократов – из тех, кто в палатной курилке любил посудачить о достоинствах Клавиной фигуры. Красноперский в гневе грозился выкинуть их из партии.

Однако маленькая победа дала нам лишь короткую передышку. Наступление недругов продолжалось, причем приняло оно крайне неприятные формы. Через неделю после безуспешной попытки свалить Клаву в ее кабинете кто-то ночью вскрыл сейф и унес очень и очень серьезные документы. На следующий день, когда Клава ехала в Палату, в ее БМВ бросили банку с краской. Удар пришелся по лобовому стеклу, водитель лишился обзора, и машина едва не врезалась в автобус. А еще через неделю случился пожар.

Это была редкая за последние полгода ночь, когда Клава не отодвинулась от меня, сославшись на головную боль и усталость, а позволила себя обнять, позволила все, что мы так с нею любили, и сама была пылкой, как прежде, словно не было между нами проклятой Палаты, с ее регламентом, законопроектами, фракциями, комитетами, депутатскими запросами. Потом мы обнявшись лежали лицом друг к другу, и Клава шептала: «Бросим все к матери и уедем в Анталью, а? Ну хоть на недельку…» Я согласно кивал головой, хотя знал, что никуда мы не уедем, по крайней мере до конца сессии, которая заканчивалась аж через три месяца. И тогда тоже не уедем, потому что и в каникулы у Клавы будет бездна дел, и она улетит без меня в какой-нибудь Усть-Каменогорск, а если и возьмет меня с собой, то я буду целый день дожидаться ее в гостинице, и вернется она в номер едва живая, скажет «ой, давай не будем сегодня» и тут же уснет. Нам это надо?