Мимо проплывает станция с названием города, фигурки провожающих – некоторые машут нам вслед, перрон, вереница грузовых вагонов без окон. Стены домов, обшарпанные, старые, покрытые ковром плюща и винограда. Здания фабрик с дымящимися трубами. Совсем бедные лачуги, видимо, заводские бараки. И вот мы проезжаем задворки города и вырываемся на волю. Поезд словно радуется, бежит быстрее, а я смотрю на зелень полей, сады с аккуратными рядами деревьев, уходящие к горизонту виноградники и горы вдалеке.
Макс в это время опять что-то пишет, заполняя аккуратные столбцы на расчерченной надвое странице. Красота пейзажа его совершенно не интересует, дела важнее. Незаметно прикусываю губу. Прав был он, когда говорил, что в Хельгиштейне скучно будет, и дело вовсе не в самом санатории.
Утром наш поезд пробирается через горы. То ныряет в тоннель, то крадется вдоль крутого скалистого обрыва, то пересекает ажурный мост, далеко внизу под которым петляет прозрачная быстрая речка. Вокруг скалы, луга и леса – деревья высоченные, стройные, тянутся к яркому синему небу хвойными лапами. Вид невероятно красивый, и я смотрю в окно, не отрываясь, даже про Макса почти забываю. И когда внезапно раздается его голос, вздрагиваю, задумавшись.
– Смотрите, золотой марал, – говорит он и показывает в окно. – Вон, прямо на вершине горы, видите?
Обернувшись, замечаю вдалеке силуэт животного вроде крупного оленя. Ветвистые рога такие огромные, что удивительно, как только они не перевешивают и олень не падает мордой вперед.
– Красивый, – бормочу, провожая его взглядом.
– Считайте быстрее ответвления на рогах, – велит Макс, и объясняет, выдержав паузу: – Есть поверье, что встреча с сорокорогим маралом – к скорому богатству.
– Да ну вас! – отмахиваюсь с досадой и отворачиваюсь. Я ведь и правда считать начала, не подумав, что он шутит.
– Ну-ну, не хмурьтесь. Почти приехали, обогнем вон тот утес, а там и до станции рукой подать.
Оказалось, что железнодорожная ветка проходит не через Хельгиштейн, а чуть поодаль. Здесь даже вокзала нет, просто станция с крошечным залом ожидания, закрытым сейчас буфетом и будкой билетной кассы. Мы здесь не задерживаемся, нас уже встречают.
Молодой слуга, одетый по-деревенски, в брезентовые штаны на лямках, сапоги и рубаху в клетку с рукавами, закатанными до локтей, приветствует нас поклоном и провожает к экипажу. Приносит багаж, загружает его, поигрывая мышцами, мощными как у культуриста. Небольшая коренастая лошадка смирно ожидает, пока мы усядемся. Она мало чем отличается от своих собратьев в моем мире. Разве что чуть более густой и длинной шерстью да маленьким острым рогом во лбу.
И чего Макс удивлялся, что я так местным транспортом интересуюсь? На птеродактилях они летают, единорогов в телегу запрягают, боюсь представить, каково остальным магическим тварям приходится. Тут явно не забалуешь...
– Почему вы так пристально разглядываете лавнакку? Неужели она вас тоже пугает?
– Вот ещё. Обычный единорог, его-то с чего бояться?
Макс смеется и объясняет, что единороги у них тоже имеются и что они совсем не такие. Это дикие существа с крайне неприятным характером, злопамятные и не поддающиеся приручению. Рассказывая мне это, он успевает буквально несколькими штрихами нарисовать длинноногое поджарое животное с длинной изящно изогнутой шеей, узкой мордой и острым рогом, размером напоминающим саблю. Грациозное и стремительное, словно гепард – Максу удалось передать это ощущение в быстром наброске, сделанном буквально на коленке в трясущемся экипаже. В отличие от меня, рисует он здорово.
