Ответ Лизаветы лаконичен до изжоги: «Убью».
Я немного даже ощущаю угрызения совести, но это длится недолго. Лизавета всегда такая. Всё же школьный учитель – это на всю жизнь. А учитель математики – до бесконечности пространства и времени. И мало кому интересно, что уже несколько лет, как Лизавета ушла из школы, оставив своих учеников, и рисует картины. Да, и устраивает выставки.
Мы с ней частично похожи. Обе учились совсем не на тех, кем в итоге стали. Обе выслушивали от родных и друзей заверения, что ничего не получится, не стоит бросать теплое и знакомое место ради мечты в небе.
Они ведь не подозревали, что дорога в небо подкреплена каждодневным трудом над стальной лестницей, с которой можно не только прикоснуться к мечте, но и крепко взять её за руку.
Мечтайте. Делайте.
Только так.
- Никак не успокоятся? – хмыкает Макс. – Я не ем женщин на ужин, даже если холодильник пуст.
Последнее и так понятно, потому что, кроме кофе, на столе и нет ничего. Но это не романтический ужин и не деловое свидание. Просто сглаженная неловкость перед тем, как я уйду. Хотя не исключаю того, что Макс не представляет, что делать со мной дальше, так же, как и я.
- Переживают, - нахожу как можно более нейтральный ответ. – Обычно такого не случается.
- Какого? – невинно уточняет он. – Ты не падаешь под колёса машин или не вытаскиваешь оттуда мужчин?
Допиваю кофе, хмыкаю:
- Увы. Ни того, ни другого. Благодарю за кофе и перекись. Я запомню этот вечер.
- Только прошу не описывать в книгах, - закатывает он глаза. – Хочу сохранить свою невинность в книжном мире.
Ни черта у тебя не выйдет, дорогой.
Но это тебе знать не обязательно.
Успеваю только улыбнуться, потому что снова разрывается мобильный. Хочется уже схватить трубку и рявкнуть на подруг, но на экране неожиданно вижу: «Ляля».
И тут же делается не по себе.
3. Глава 3. Тая, больница и неожиданный помощник
- Вы только не переживайте, - говорит она своим низким, совершенно не характерным для юной девушки голосом. – Уже всё хорошо.
Ударение на «уже» никак не дает расслабиться и переключиться. Я прекрасно понимаю, что с Алёной что-то случилось, иначе Ляля не стала бы звонить. Не потому, что считает меня недостойной или предпочитает не общаться, а потому, что просто не любит лишний раз трепаться по телефону.
- Что случилось? – спрашиваю резко охрипшим голосом.
Замечаю, что Макс внимательно смотрит на меня. Немного хмурится, явно заметил, что это не тот звонок, после которого люди прыгают от радости. Но молчит, уже за это спасибо.
- Алёна упала в обморок, - отвечает Ляля спустя какое-то время. – Мы вызвали скорую, потому что не могли привести её в сознание. Но сейчас всё в порядке. Приезжайте.
И диктует адрес больницы.
Каждое слово, которое я слышу, кажется маленьким стеклянным шариком, что со звоном ударяется о металлическую преграду, вдруг воздвигнутую вокруг моего мозга, и отлетает от нее.
Ляля словно что-то чувствует и терпеливо повторяет. Я механически киваю, потом встаю, бездумно кручу телефон в руках.
Некоторое время на кухне царит тишина. Недопитый кофе остывает, Макс Янг ждет, когда я соберусь с мыслями и скажу, в чем дело. Однако пускаться в откровения я не буду. Не здесь, не с этим человеком.
- Спасибо за кофе. Мне надо ехать, - говорю глухо и сама поражаюсь, насколько чужим кажется собственный голос.
Будто говорит не живой человек, а бездушная кукла, наполненная опилками, которая только-только научилась разговаривать. Поэтому делает это жутко, неумело и странно.
