Я складываю руки на груди.
- Не уйду, - сообщаю таким тоном, что он даже замирает. – А то потом скажут, что недоспасла, недосмотрела, и создатель прекрасных татуировок умер в расцвете сил.
На мгновение между его бровями появляется морщинка. Я настораживаюсь, пытаясь понять, что именно его зацепило в сказанном, но в следующую секунду Макс резко поворачивается и рывком включает воду.
Я наблюдаю за всем процессом от начала до конца. Не реагирую, когда мне внезапно весьма тактично указывают на дверь. Потому что Макс, словно шкодливый мальчишка, не делает, как нужно. А ещё он забавно морщится и даже не подозревает, что я вижу его отражение в зеркале.
Умом понимаю, что надо выйти. Но внутри плещется что-то дьявольское и веселое, до ужаса любопытное и не ощутимое под пальцами. То самое, что когда-то бог вложил в женщину, понимая, что ей необязательно иметь чертика на плече, чтобы низвергнуть в бушующее пламя одну мужскую душу или целые государства.
В дверном проеме появляется полосатый кот, обнюхивает мои ноги, переводит вопросительный взгляд на Макса. В одном взгляде этого хвостатого мерзавца больше осознанности и понимания мира, чем в сотнях тысяч фоточек гламурных девочек и мальчиков из «Инстаграма».
В конце концов, я не выдерживаю, делаю шаг к Максу.
- Дай, - говорю отрывисто и хрипло, в этот момент даже не подозревая, что произношу эти слова с интонацией Янга.
Ватный тампон, пропитанный перекисью, оказывается в моих руках. Касается загорелой кожи, стирая уже потемневшую кровь.
Воздух становится вязким. Я чувствую, что Макс напряжён, хоть он и не пошевелил пальцем. Хищник замер. Хищник напряжён. В любой момент готов кинуться и вцепиться в горло.
Жесткие волоски щетины покалывают мои пальцы, жар от кожи обжигает, мне почему-то становится тяжелее дышать.
Макс близко. Я всё ещё помню жесткий захват на своём запястье и не собираюсь забывать его. И взгляд, полный притушенной ярости. И шепот, от которого становилось не по себе.
Я стою в клетке с хищником. Один на один. И адреналин будоражит не хуже, чем алкоголь. Я не знаю реакции этого зверя. Но мне нравится смотреть на него: на сильное гибкое тело, на расцветающие шипами и демонами татуировки на руках и плечах, и на кровь на лицо тоже нравится смотреть.
Кот издает протяжное мяуканье. Макс вздрагивает и переводит взгляд на питомца.
- Пират, ты…
- Так лучше, - сообщаю я, быстро заканчивая начатое. – Теперь нужен ещё лейкопластырь.
- Сразу в мумию. – Он перехватывает мою руку, чуть сощуривает глаза. – Достаточно, доктор Грот, вы сделали всё, что могли. Пациент больше не хочет.
«Ну и дурак», - едва не слетает с моего языка, однако я только пожимаю плечами.
Большой мальчик. Сам разберется.
Аккуратно высвобождаю руку и выхожу в коридор. Пират смотрит на Макса, как на больного. Потом поворачивается и следует за мной. Кажется, на уровне инстинктов чует, что случайно появившаяся в доме женщина может накормить. Ну или хотя бы приласкать совсем не так, как это делают грубые мужланы.
Я присаживаюсь на корточки и начинаю ворковать с Пиратом. Глажу по голове и спине, чешу за ушками. Кот начинает оглушительно мурлыкать, маленький трактор, модель «Полосатый».
- Ну охренеть, - мрачно комментирует происходящее Макс. - Уже и кот меня предал.
Я ничего не говорю, сохраняя невозмутимое выражение лица. Делаю вид, что всё идет так, как запланировано. Хотя на самом деле всё куда проще: я просто понятия не имею, что делать дальше.
