– Хорошо сказано. – соглашаюсь я. – Значит, ты веришь и в то, что я убивала сегодня не по тому, что мне так захотелось, а по тому, что Господь хотел, чтобы я убивала?
Его зрачки сужаются не то от злости, не то от испуга. Не ожидал он такого поворота беседы… Ой, не ожидал…
– Я верю в то, – холодно отвечает он, – Что вы убивали, чтобы спасти свою шкуру, ну и мою, конечно, за компанию.
Идиот! Будь я одна, я бы не стала ввязываться в драку. Им не догнать бегуна в его Доме – Черном Безмолвии, а уж если бы и догнали – быстро пожалели бы об этом. Но устраивать побоище я бы не стала, это точно.
– Верю в то, – продолжает Бомбодел, – Что все убитые вами, погибли не зря, что так было надо. Но знаете во что я не могу поверить при всем моем желании? В то, что Бог создал вас по образу и подобию своему. Людей – да, но не бегунов. Он не допустил бы существования на Земле людей, питающихся себе подобными!
– Значит, бегуны – от Дьявола?
– Если он существует, то да.
– А если нет?
– Если нет, то… То тогда существование бегунов говорит о том, что Бог отвернулся от нас, забыл о своих детях. Он не позволил бы бегунам быть такими, какие они есть.
Теперь уже я злюсь по-настоящему. Он не понимает! Не хочет понять, что и мне не доставляет особого удовольствия жить с клеймом "каннибал" на лбу, что и я не хочу убивать ради того, чтобы жить самой, не хочу жить по Закону Джунглей! Впрочем, джунглей теперь нет, и Закон Джунглей теперь именуется Законом Черного Безмолвия. И у меня нет выбора – жить так, или никак, а я ненавижу, когда кто-то, пусть даже и сам Бог, решает за меня, что мне делать и как жить дальше. Ненавижу! И ведь еще совсем недавно он сам мечтал о том, чтобы оказаться бегуном! Вот оно, как все повернулось в его душе, едва он увидел отрицательные стороны нашей жизни.
– А если бегуны – последний шанс человечества? Новая ветвь эволюции, позволяющая жить в Черном Безмолвии? Ведь когда отступили моря, рыбы вышли на сушу, когда пришли ледники – мамонты обросли шерстью. – говорю я.
– А если вы – кара, наложенная на нас Богом? Господь обещал не судить больше Землю водой, и устроил нам суд огнем – ядерной войной. А тех, кто выживет, уничтожат бегуны! Может вы и не порождения Ада, а Божьи твари, как и все мы, но ведь все в этом мире служит Богу, и не все из этого мне нравится.
– Я спасла тебе жизнь?! – выкрикиваю я, поднимаясь из-за стола, и тут же сажусь обратно, поняв, что своими словами он сам завел себя в тупик. – То есть, как бы ни были чудовищны на твой взгляд бегуны, мы все равно Божьи твари? Все, что не делается, все не зря?!
– Да. – он сникает. – Все не зря…. Но не все к лучшему!
– Вставай, поехали. – говорю я, чуть улыбнувшись ему. В самом деле, что бы он там ни думал, я, ведь, не чудовище. Да и вообще, если Господь и создал бегунов за тем, чтобы они стали орудием его Суда, то нам об этом думать все равно не стоит. Бесполезно! Нам не понять Божий промысел.
Я выхожу на мороз, и Бомбодел, на ходу натягивая громоздкий антирадиационный костюм, пытается попасть ногами в штанины из свинцовой ткани. Сажусь на снегоход и поворачиваю ключ зажигания, не считая нужным даже попрощаться с пригревшими нас постовыми. В конце концов, это часть их службы. И мы, и они, солдаты, пусть у меня и нет воинского звания, и вообще я числюсь не в боевом отряде, а в отряде снабжения. Бомбодел садится позади меня, держа в руках шлем, и прежде чем одеть его, трогает меня за плечо.
