Вдоль по улице, кажется, это проспект имени газеты «Красноярский рабочий», движется старый трамвай, из тех, что купили у чехов еще в семидесятые годы. В трамвае у окошка, прижавшись носом к стеклу, сидит Ира, взгляд у нее строгий, смотрит она скептически. Но это не взрослая Ира, а маленькая девчонка, косицы оттопырены в стороны, ситцевое платье, хотя за окном зима. В соседнее окно глядит Игорек, и он тоже ребенок, задорный мальчишка в матроске, в руке у него шевелится, верещит птенец. Игорь его осторожно поглаживает. В другое окно таращится Толик Идиятулин, крепкие руки, но глаза наивные, детские. Где-то в районе сердца майка его порвана, по капле сочится кровь. Дальше еще какие-то люди, знакомые, но имена их так давно улетучились из памяти, что вспомнить уже нельзя. Трамвай скрипит, покрякивает, поворачивает на Предмостную площадь, потом на улицу Матросова, дальше опять поворот. И места уже новые, незнакомые. Склады, пустыри, брошенные заводы. Редко где дымок вьется, а прохожих здесь в принципе не бывает. – Ну и задворки, —беспокойно отмечает Сафронов, в голове уже строя план, как выбираться отсюда. Пассажиры сидят, помалкивают, смотрят в окна. И тут замечает Сафронов, что рельсов впереди нет, да и позади тоже, рельсы давно закончились, и как движется этот трамвай, и что его тянет – понять невозможно.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
